там и разговаривали, но не могли наговориться и наверстать упущенное время. Потом он замолчал, повернулся и направился к дому, где находился пансион. Она пошла за ним. Она бы пошла за ним на край света, куда угодно, потерять его, разлучиться с ним стало для неё невыносимо. В его комнате ещё не успели убрать, но им было всё равно. Ими овладела неодолимая, всепоглощающая страсть. Он поднял её и понёс к постели. Она целовала его чуть заросшее щетиной лицо, а слёзы счастья текли по её зардевшимся щекам. Они разделись, побросав одежду на пол, он заключил её в объятия и их тела, наконец, соединились. Они любили друг друга весь день, не в силах разомкнуть связывавшие их объятья. К вечеру проголодались, вышли из пансиона, сели в её машину и поехали в городок. В центре Принстона они нашли уютный ресторан и заняли столик в углу.

— Женя, что ты скажешь мужу? Он же наверняка спросит, где ты была весь день.

— Я сказала ему, что у меня в Принстоне семинар психологов.

— Он рано или поздно всё узнает.

— Я пока об этом не думала. Мне как-то всё равно.

— Мы сейчас опьянены любовью. Но потом всегда приходит отрезвление.

— Ты прав. Наверно, расскажу о нас и попрошу прощения. Ведь он ни в чём не виноват.

— А что будет с нами дальше?

— Не знаю ещё, многое зависит от того, как поступит мой муж. У меня же от него сын.

— Ты попросишь развода?

— Скорей всего, невозможно же жить с мужчиной и делить с ним ложе после того, что произошло сегодня.

На улице потемнело. Женя отвезла Давида в кампус, и они долго целовались в машине, не в состоянии оторваться друг от друга. Зазвонил мобильник, она ответила, и он услышал голос её мужа.

— Женя, ты где? У тебя всё в порядке?

— Да, Уайт. Я выезжаю, через час — полтора буду дома. Пока.

Она отключила телефон и посмотрела на Давида.

— Дорогой, мне пора.

Она поцеловала его в губы и оттолкнула от себя. Он вышел из машины, и она отчаянно надавила на педаль газа. Мотор взвыл, словно от боли, и автомобиль рванулся вперёд. Она включила «Навигатор» и выехала на дорогу номер 1.

Уайт ждал её в гостиной, держа спящего Айзека на руках. Она подошла к нему, взяла сына и положила его в кроватку.

— Как прошёл семинар, Женя? — спросил Уайт.

Хорошо зная мужа, она услышала в его интонации нотки недоверия, и в эту минуту поняла, что жизнь её уже не будет такой, какой была прежде. И решила, что нужно сказать правду.

— Извини меня, Уайт. Не было никакого семинара.

— Ты с кем-то встречалась?

— Да, с Давидом. Помнишь, я тебе рассказывала о моей подруге Анне. Это её сводный брат.

— Помню, ты говорила, что он служил в войсках специального назначения.

— После этого поступил в университет, получил степень магистра и защитил докторскую по математике.

— Значит, талантливый человек, как и многие евреи, с которыми я знаком.

— Он стал известным учёным в изучении искусственного интеллекта и его пригласили в Америку читать лекции в университетах «Лиги плюща». Но не в этом дело. Мы любим друг друга.

— Ты в Принстоне с ним переспала?

— Ты достойный, честный человек. Поэтому не хочу тебя обманывать.

— Значит, когда ты согласилась выйти за меня, тоже любила его?

— Да, но считала наше счастье несбыточным. Я ведь не лукавила перед тобой, чувствовала твою искреннюю любовь ко мне и решилась, надеясь, что полюблю тебя. До чего же я была наивна! Я, профессиональный психолог, допустила ошибку, полагая, что человек со временем меняется, его вкусы и предпочтения становятся другими. Но мне не удалось изменить себя.

— Мне нелегко слышать твоё признание, Женя. Но я слишком тебя люблю. И готов простить.

— Ты можешь со мной развестись, Уайт.

— Мне больно сознавать, что ты изменила мне с другим мужчиной. Но, как юрист, не считаю случившееся поводом для развода. У нас, дорогая, есть сын. Он ведь ни в чём не виноват.

Женя горько усмехнулась. «Он прав и по-настоящему благороден, — подумала она. — Господи, что же мне делать?» Она разделась, приняла душ, легла в постель, но события минувшего дня яркими вспышками являлись в голове, не давая покоя. Она слышала, как Уайт прошёл мимо спальни в кабинет и лёг на софу, укрывшись пледом. Но усталость взяла верх, и она незаметно для себя погрузилась в освобождающий тело и душу сон.

С Давидом она решила не связываться и даже не поехала в Саммит к родителям в тот день, когда он приехал к ним по их приглашению. Они недоумевали, но Женя сказала, что неважно себя чувствует и не хочет портить им настроение. Конечно, отец и мать знали о разрыве отношений между ними и подумали, что причина именно в этом. Давид и Женя договорились о свидании родителям пока не рассказывать. Перед его отъездом она всё же позвонила ему с работы.

— Давид, я никогда не забуду нашу встречу. Я думала, что чувства во мне умерли. Но когда увидела тебя, будто вернулась на четыре года назад в Иерусалим.

— Ты говорила с мужем?

— Да, я всё ему сказала, ничего не утаила. Он не желает меня отпускать, говорит, что для него моя измена не причина для развода.

— Но он же понимает, что ты его не любишь?

— Он всегда это знал. Ему хватает его любви ко мне.

— А если ты подашь на развод?

— Успех не гарантирован. За ним лучшие адвокаты и юридическая фирма его отца. Вот так, любимый мой. Но не будем терять надежды.

— Целую тебя. Я должен ехать в аэропорт. Машина уже у крыльца. Кстати, тебе привет от профессора Зускина. Он сказал, что у меня очень красивая подруга.

Самолёт поднялся в воздух и расправил свои крылья над заливом. Нью-Йорк распластался внизу слева по борту до самого горизонта. Манхэттен блеснул стальным клинком между Гудзоном и Ист-Ривер и Давид вспомнил, как два дня назад обсуждал алгоритмы и математические модели с парнями в Колумбийском университете и гулял с одним из них по Бродвею и Пятой авеню.

3

Бурная весна покрыла Нью-Джерси неисчислимой зелёной листвой, леса и парки дышали влагой, и наст прошлой осени затерялся в мощных побегах травы и кустарников. Солнце светило щедро и к концу апреля установилась теплая погода, иногда сменяемая периодами непродолжительных дождей.

Давид улетел, улёгся в душе порыв страсти, Женя смирилась со своим положением и постаралась не давать повода Уайту подозревать её