Слаще музыки в шинке показалось.

Откатившись в сторонку от дикого ветряка, которым сделался адский побратим, Логин вскочил на ноги. Махнул, не глядя, шаблей по самому настырному, с пикой наперевес, отпугнул – и рванулся туда, где яростно звенели клинки, где слышались забористые жидовские проклятия.

Успел!

Верный есаул лежал у самой телеги: голова в крови, в руке сломанная шабля намертво зажата. А перед ним плясал свой фрэйлехс Юдка Душегубец, да так плясал, что сразу четверо кнежских латников переплясать веселого жида не могли.

Упарились.

Дружков кличут – пускай дружки тоже спляшут.

Ох, пошел вокруг сотник Логин трепака выкаблучивать! Ох, гори огнем, подошвы! Свадьба! И мысли не было: зачем спасаю, кого? Есаула? Или жида проклятого, Мацапуриного прихвостня?! Небось сам-то жид недолго думал, когда Шмалька-друзяку от смерти собой загородил…

– Живой?

– Нивроку, живой пока! Я таки твой должник, пан сотник! Спас ты сегодня жиду его пейсатую голову!

– А с Ондрием что?

– С есаулом? Дышит! Пан герой здесь случился, вот и приголубил есаула рукоятью по башке. Катевойный дорезать было сунулся, да я…

– Пан Рио? Здесь?!

– Нет, у меламеда в хедере!.. Берегись!

Крепкая рука Юдки толкнула сотника в грудь. Логин оступился, едва не упал – и в телегу, хищно задрожав от бессилия, впилась длинная стрела с белым оперением.

Досадовала, промахнувшись.

– Ховайся! Лучники на стенах!

– Ну то и все. Гаплык, – спокойно подытожил сотник, присев рядом с Юдкой позади телеги. – Дочку только жалко. Мы-то с тобой что? Мы души пропащие…

– Лэхаим! – непонятно согласился жид.

Глянул Логин краем глаза: знакомая шабля у жида. Та, что сам сотник ему в руки на Околице бросил, а сперва у есаула отобрал. Так по сей час и осталась. Сам-то есаул постеснялся забрать, или решил: опоганили добрый клинок!.. Рубился Шмалько «клычом» Забрехиным, его и сломал…

Или чуял бывалый черкас: пригодится Душегубцу его невольный подарок?.. И впрямь: пригодился. Хотел сотник об том сказать Юдке напоследок, да не успел. Только крякнуло в пересохшем горле по-утиному.

– И жизнь прошла, и не жил вроде, – само вырвалось, вслед за кряканьем. – Эх, встану перед Спасителем, спросит Он: как жил? зачем? А мне и ответить-то нечего…

Рыжая борода пошла ходуном: Юдка ухмылялся, вражий сын.

– Знаете, пане сотник… был в Анатолии один головастый, не сглазить бы, цадик. Зуше по имени. Все как полагается: пейсы, лапсердак, Тора по субботам… Сами понимаете, пан зацный! – как увидишь, сразу хочется в рожу двинуть! Так вот, он сказал однажды: «Когда я предстану перед Небесным Судом, у меня не будут спрашивать: почему я не жил, как Авраам, Ицхак или Иаков? У меня спросят: почему я не жил, как должен был жить Зуше?!»

Аж в носу у сотника от такого засвербило; лютый чих напал.

Сотряслась телега.

И дальние трубы подхватили невпопад: слышите ли? отзоветесь ли?

– То пан сотник видит то же, что и глупый жид? – охрип рядом от изумления Юдка. – Или у жида таки повылазило?!

Логин, еще ничего не понимая, встал на колени, осторожно выглянул из-за колеса.

Противник деловито оттягивался к воротам и к пролому в стене, унося с собой раненых и убитых.

– Отходят… Отступают, пан сотник, не сглазить бы!

Впору было согласиться.

* * *

– Он, этот… пан герой – он Хведира рубить стал. Уж и шаблю выбил, и меч занес, и катюгу своего нового кликнул. Он же без катюги никак не может, гадина! А тут Гринь… чумак. Собой закрыл. Даже шаблю с земли подхватил, хотел в ноги ткнуть – так кат проклятый ловок… чумака вместе с шаблей…

Ярина то и дело запиналась, стараясь не всхлипывать. Но получалось из рук вон плохо. Только что дралась вместе со всеми, даром что девка, сколь народу положила – а тут на тебе…

– Что ж тогда не добил, кат-то? – буркнул Логин, склоняясь над окровавленным Гринем.

– Не успел. Отход заиграли.

– Да, плохи дела у хлопца, – Логин осмотрел рану. – До утра завтрашнего, может, и протянет, ежели бог даст. Эх, попа бы – исповедать, отходную прочесть! Хоть и зрадник, и иуда – а все ж душа христианская. И бился честно… Да только где его тут найдешь, попа-то? Чорт – это завсегда пожалуйста, а поп…

В углу двора над изрубленным в куски Петром страшно плакал Мыкола Еноха. Без слез провожал брата, без всхлипов – одна мука пекельная во взгляде плескала. Третий брат, бурсак-Хведир, стоял рядом, понурив голову.

Молчал.

Неподалеку, порвав сорочку на полосы, Юдка перевязывал есаулу его разбитую башку. Пан Ондрий терпел, только время от времени шипел сквозь зубы от боли. Однако от разных уместных здесь высказываний, на удивление, воздерживался.

Логин глянул на дочку, на ведьму: ни царапины.

Как так?!

– Я им глаза отводила, – пояснила ведьма. – А вот с героем мне бы не сладить – под заклятием он, в бою ему глаза не отведешь. И от клина моего увернулся. Если бы не он, – Сале кивнула на чумака, близ которого как раз хлопотала Ярина, – да не сигнал отхода…

Хведир покосился в их сторону; смолчал. Видать, стыдился, что его выручать пришлось. Хотя труса вроде не праздновал, дрался, как мог, пусть и толку с того было – чуть. Вот и стыдился бурсак – что бабы больше его навоевали…

А от Грома так ничего и не нашли, кроме шапки драной.

Добрая оказалась последняя заначка у москаля…

Сигнал трубы застал всех врасплох. Сотник невольно схватился за шаблю, обернулся.

В выбитых воротах, в сопровождении двух глашатаев, стоял пан Рио собственной персоной. В уже вычищенном, сверкающем на солнце доспехе, но без шлема и без меча.

Парламентер, значит.

Где ж он катюгу своего забыл, парламентер?..

– Его Светлость князь Сагор, недавно прибывший в ставку наместника Серебряного Венца, имеет честь пригласить господина Логина Загаржецкого, сотника Валковского, к себе на официальные переговоры. В знак своих мирных намерений и как гарантию взаимного доверия Его Светлость оставляет вам в качестве заложника собственного сына и единственного наследника, княжича Тора.

Один из глашатаев вывел вперед мальчугана лет трех, до того прячущегося у героя за спиной.

Знатно наряжен был хлопчик: малиновый камзольчик из тканой парчи, розовые панталоны из атласа. На узконосых туфлях поблескивали золотые пряжки.

По-кнежски.

– Господин сотник! Это действительно княжич Тор! – в возгласе Сале дрожало изумление.