а кожаный шлем, надетый на его шишковатую голову, оказался ему чуть великоват и слегка сползал с покатого лба на нос.

— А, это ты, уродец белобрысый… — Щуря красноватые глазки, он наконец опознал в полумраке Радбуга, пренебрежительно осклабился и перевел взгляд на Сарумана. — И Шарки здесь?

— Мы шли с праздника, — пояснил Радбуг. — А на нас напали.

— Кто напал?

— Он отчего-то не представился, — с раздражением отозвался Саруман. Волшебник медленно поднимался, держась рукой за стену. — Странно, да?

Бардр поднял лапу, чтобы озадаченно почесать затылок, но наткнулся на шлем, отдернул руку и с изумлением на неё посмотрел. Растерянно пошевелил пальцами, потряс рукой в воздухе, точно не зная, куда бы её деть, наконец нашёл для неё подходящее место на эфесе меча. Многозначительно поджал подбородок и прочистил горло. Он был сейчас не какой-то там рядовой прыщ-салага, лопоухий ратник в строю таких же заурядных вояк, а целый капитан ночного патруля из трех морд, и положение обязывало его сохранять важность, невозмутимость и хладнокровие.

— Ладно, разберемся. — Он деловито кивнул одному из своих соратников. — Каргор, проводи этих вихляев до берлоги… Остальные — за мной! Прочешем двор.

«Остальными» был плюгавенький рябой орк в потертой куцей куртеечке, но Бардру, видимо, представлялось, что он командует настоящей армией.

— Поздно прочесывать. Не найдете никого, — буркнул Радбуг. — Кто бы это ни был, он давно сбежал.

— А я и не сказал, что мы кого-то найдем, я сказал, что прочешем, — Бардр самодовольно ухмыльнулся. Ему нравилось рокотать по-командирски непререкаемым голосом и зычно, повелительным тоном раздавать указания. — По-вашему, меня волнуют ваши свойские разборки? Ладно, не ссыте, Каргор вас проводит, а мы пока тут осмотримся… Клянусь занозой у Мёрда в заднице, мимо нас ни одна сволочь не прошмыгнет!

— Ну, добре, — проворчал Саруман. Куда больше его интересовало другое. Видел ли Шавах, как отлетел нож, отброшенный воздушным щитом? Понял ли он, почему его бросок не попал в цель?

Или это был вовсе не Шавах?

Если Шавах — то какие выводы он сделал из увиденного и кому теперь сочтет нужным их донести?

Попасть на допрос в Башню Саруману не хотелось совершенно. Не то, чтобы он сильно боялся Саурона и иже с ним, но и в том, чтобы повторить участь Гэндальфа, тоже ничего особенно привлекательного не находил. Почему-то упорно вспоминалась крыса, жалко корчащаяся под стеной…

Ну-ну, сказал себе Шарки. Если бы я не вмешался, Шавах не заподозрил бы ничего лишнего. Но у меня не было времени на раздумья — ни секунды, ни доли секунды! А если бы было? Я что, позволил бы этому проклятому ножу воткнуться Радбугу в спину? Позволил бы, чтобы нежные розовые цветы уруша оказались обагрены кровью? Позволил бы, да?

Саруман задавал себе этот вопрос беспрестанно — и не находил ответа.

Не хотел находить.

* * *

В каморке стоял полумрак; ставни были закрыты, на столе горела единственная масляная лампадка: не дождавшись возвращения учителя, Гэдж, завернувшись в одеяло, мирно дремал на лавке, как-то по-детски вытянув губы и подложив под щёку обе руки. Он испуганно вскочил, когда Шарки и Радбуг в сопровождении молчаливого, как тень, Каргора с шумом ввалились в темное помещение.

— Что?.. Что случилось?

— Спокойнее, дружище. Ничего особенного, — хрипло ответил Саруман. — На нас напали.

Гэдж, путаясь в одеяле, растерянно топтался посреди горницы. Изумленно крутил головой туда и сюда.

— Кто напал? Где?

— Здесь, неподалеку, — пояснил Радбуг. — Да ладно, ерунда… После Кохаррана такое случается.

— Э-э… правда? — Гэдж в замешательстве переводил взгляд с одного на другого. Видимо, что-то в поведении Шарки ему показалось странным: — С тобой все в порядке?

Саруман понял, что до сих пор держится рукой за ошейник.

— Вполне, — отозвался он. Голова у него еще болела, но уже не так остро, как несколько минут назад, скорее тоскливо и нудно. Он даже начал склоняться к мысли, что это скорее последствия не опрометчиво совершенного колдовства, а вполне естественного и даже ожидаемого похмелья.

Радбуг, морщась, потирал ладонью повязку на груди.

— Будь осторожен, — сказал он. — Неизвестно, что еще может взбрести в голову этой мрази… впрочем, он настолько же трус, насколько и подлец. При том злобнее шаварга.

Саруман мотнул головой.

— Не учи ученого. И сам держи нос по ветру, раз уж такое дело.

Радбуг и Каргор ушли — через внутреннюю дверь, ведущую к казармам. Гэдж проводил их озадаченным взглядом: все произошедшее как-то застало его врасплох. Оглянулся на Сарумана — тот тяжело опустился на лавку и сидел, внимательно разглядывая кончики пальцев — с таким задумчиво-недоверчивым видом, словно они только что позволили себе выкинуть без спроса нечто весьма удивительное и неожиданное.

— Ты и правда в порядке? — помолчав, спросил Гэдж подозрительно.

Шарки поднял голову.

— А что со мной не так?

Орк не нашелся с ответом. Что-то было не так — но что именно, он не мог понять определенно.

Он зажег огонь в печурке, наполнил водой и поставил на горячие кирпичи жестяной чайничек. Не то чтобы ему очень уж хотелось немедленно выпить чаю, просто в самих этих действиях было что-то невероятно привычное, возвращающее к обыденности и оттого успокаивающее.

— Так что же все-таки стряслось? Это правда «ерунда» или все-таки нужно «держать нос по ветру»? — спросил он мрачно. — И при чем тут шаварги?

Саруман покосился на него исподлобья. Вынул из-за пазухи фляжку, которую предусмотрительно наполнил на празднике вишневым вином, задумчиво взвесил её в руке.

— Тебе тоже знакомо это… слово?

— Я их видел, — хрипло сказал Гэдж. — Там, в подземельях.

Его передернуло от неприятных воспоминаний — всплыли в памяти тесные железные застенки, острый запах крови и падали, белая кость (или не кость?), свисавшая из пасти урчащей твари; он поднял голову и встретился с Саруманом глазами. Лицо Шарки было спокойно, даже бесстрастно и не выражало ровным счетом ничего, словно волшебник сосредоточенно смотрел внутрь себя, хоть при этом и не отводил взгляда от Гэджа.

— В подземельях… — помолчав, задумчиво протянул он наконец. — Кажется, на этих подземельях тут свет клином сошелся. Кстати…

— Что?

Саруман, взболтнув фляжку в руке, приложился к горлышку и сделал несколько долгих жадных глотков. Утер губы рукавом.

— Радбуг сказал, что где-то в подземельях имеется ход, ведущий прочь из Дол Гулдура. Не знаю уж, насколько это правда…

Гэдж смотрел на чайник: местами закопченный, с чуть вмятым боком и щербинкой на носике, битый жизнью, но все равно блестящий и самодовольно-круглый, весело насвистывающий свою жизнерадостную уютную песенку. Мне бы твою несминаемую металлическую самоуверенность, подумал он уныло. Ему вспомнилось, как он