сигнал, лошади замедлили ход и остановились, когда мы подъехали к подножию храма. Он посмотрел на меня, и я, сделав неглубокий вдох, кивнула.

Ослабив поводья, я сошла с лошади, и Кастил сделал то же самое. Остальные, кто присоединился к нам в храме, последовали за ним, а Кастил направился к месту, где ждали генералы.

— Помните о плане, — сказал он. — Вольвены предупредят вас, когда придет время.

Генерал Эйлард и Свен кивнули, пока Нейл и Эмиль осторожно выгружали гроб Малека из повозки.

— Будьте осторожны, — обратился к нам Свен.

Вспомнив то, что слышала раньше, я ответила:

— Но будьте храбрыми.

Хиса поймала мой взгляд и усмехнулась, помогая Нейлу и Эмилю. Я улыбнулась, когда Кастил поймал Малика за руку. Изгиб моих губ потускнел.

— Держись рядом со мной, — проговорил Кастил, понизив голос, когда встретился взглядом с братом. — Не делай ничего, что может поставить под угрозу то, что мы здесь делаем, или твою жизнь.

Выражение лица Малика было невозмутимым, но он кивнул

— Ты мог бы хотя бы улыбнуться, — сказал Киеран Малику, когда Кастил отпустил его руку. — По крайней мере, на этот раз у тебя есть меч.

— Ну спасибо, — пробормотал Малик, когда Кастил бросил на него взгляд, после которого мудрый человек замолчал бы. — Знаешь, за то, что позволил мне иметь минимальную защиту.

— Как насчет того, чтобы перестать ныть и помочь нам? — пробурчал Нейл. — Для спящего бога этот ублюдок, конечно, тяжеловат.

Ругаясь себе под нос, Малик подошел к передней части гроба.

— Может, дело не в том, что он тяжелый. Просто вы все слабые.

— Скажи это еще раз, — предупредила Хиса, ее глаза сверкнули янтарным светом над защитным шлемом, — и я надеру тебе задницу.

Малик ничего не сказал, помогая опустить гроб на землю, но его губы дернулись, когда во рту появился приторный вкус.

— Что это с мужчинами Да'Нир, которых забавляет, когда им угрожают женщины? — спросила я.

Киеран фыркнул, взял меня за руку и повернул к себе лицом.

— Вероятно, у этого вопроса есть сложный ответ, — сказал он, осторожно взяв мою корону и приподняв ее так, чтобы она не зацепилась за волосы. Ни Кастил, ни я не стали бы носить наши короны. На поле мы и так были бы мишенями, и нам не нужно было ничего, что облегчило бы нашу идентификацию. — Глубоко укоренившиеся проблемы, охватывающие многие поколения.

— Я нахожу это глубоко оскорбительным, — улыбнувшись, подходя к нам, заметил Кастил.

— Конечно, находишь. — Киеран взял мою корону и положил ее в шкатулку, которую держал страж короны — гораздо более богато украшенную, деревянную, с гравировкой и атлантийским гербом. Полагаю, люди устали видеть короны в коробке из-под сигар. Затем он повернулся к Кастилу и с той же нежностью снял его корону, положив ее рядом с моей. Он смотрел между нами, пока стражник садился на лошадь и уезжал, чтобы сохранить короны. — Мы готовы?

Кастил посмотрел на меня.

— Моя королева?

Мой пульс слегка участился, и в груди зародился трепет нервного предвкушения. Сущность затрепетала.

— Да.

— Тогда время пришло. — Рот Кастила коснулся моего. Его губы приобрели вкус соленого бриза, когда он взял мою левую руку. Его большой палец провел по ослепительному, золотому орнаменту. — Мы покончим с этим сегодня вечером, так или иначе. А потом я собираюсь найти тот бриллиант, о котором тебе говорил. — Он снова поцеловал меня. — Но перед этим я собираюсь получить то, что хочу. Тебя. В доспехах.

— Боги, — Киеран наполовину вздохнул, наполовину рассмеялся.

Губы Кастила изогнулись в улыбке на моих.

— Не похоже, что ты об этом не думаешь.

Мои глаза расширились, когда Киеран словно подавился своим дыханием. То, что я вдруг почувствовала от него, пока Кастил хихикал, не было смущением. Оно было острым и тяжелым, слишком мимолетным, чтобы я могла ухватиться за это. Мои глаза сузились на Киерана, когда Кастил взял меня за руку.

— Ты скрываешь свои эмоции?

— Я бы никогда этого не сделал, — ответил Киеран, выражение его лица выражало чистую невинность.

— Угу, — пробормотала я, пока Кастил вел нас вокруг повозки к храму.

Как только мы начали подниматься по крутым ступеням, за нами последовали Делано и другие вольвены. Все, что чувствовал или не чувствовал Киеран, отошло на второй план. То, что должно было произойти, было больше, чем я, чем мы с Кастилом. Даже больше, чем Киеран. Будущее королевств зависело от того, что произойдет сегодня вечером. Не было никакого способа подготовиться к этому. Не тогда, когда не так давно я была под вуалью и известна только как Дева. Мое сердце забилось так же быстро, как тогда, когда мы подъезжали к Валу Оук-Эмблера, и по мне пробежала мелкая дрожь.

Когда мы приблизились к вершине ступеней, и как раз в тот момент, когда мне показалось, что мои ноги превратятся в жидкую массу, Кастил остановился. Он повернулся ко мне и сжал мою руку.

— Помнишь, что мы говорили тебе в Эваемоне?

Я покачала головой, мои мысли слишком сильно метались, чтобы вспомнить, что он мог иметь в виду.

Его золотые сверкающие в звездном свете глаза поймали мой взгляд.

— Ты сталкивалась с Жаждущими и вампирами, людьми в масках из смертной плоти. Ты противостояла атлантийцам, которые хотели навредить тебе, захватила города и освободила меня, — сказал он, коснувшись моей щеки. — Ты больше, чем королева. Больше, чем богиня на грани превращения в Первородную. Ты — Пенеллаф Да'Нир, и ты бесстрашна.

Мое дыхание перехватило в груди.

Киеран коснулся другой стороны моей щеки и перевел взгляд на меня. Он улыбнулся.

— И ты ни от кого и ни от чего не убегаешь.

Эмоции забили мне горло, и, как и в Эваемоне, их слова были такими же сильными, как и стук эфира в моей груди.

Они были правы.

Я была храброй.

Сильной.

И я не боялась.

Кивнув, я пошла вперед, пока Делано касался моих ног, а несколько вольвенов пробирались мимо нас. Я подняла подбородок и расправила плечи, мое сердце замерло, когда мы поднялись на вершину ступеней.

Делано держался рядом со мной, пока вольвены расступались, их тела были изящны в лунном свете, когда они пробирались между бледных каменных статуй коленопреклоненных богов, выстроившихся вдоль дорожки к ней.

Одетая в плотно облегающий малиновый полуплащ и мантию, Кровавая Королева стояла перед алтарем, на котором когда-то выставляли тела умерших жрецов и жриц. Рубиново-бриллиантовая корона на ее голове сверкала, как звезды, усыпавшие небо, как и рубин, пронзавший ее нос, и широкий, украшенный драгоценными камнями пояс на талии, видневшийся под половинками плаща. Ее