губы были такими же красными, как и ее одежда, и когда она стояла, то была столь же прекрасна, сколь и ужасающа.

Моя мать.

Мой враг.

Она была не одна. Справа от нее стоял Каллум, золотой, как само солнце. По бокам от нее стояли десятки королевских гвардейцев и рыцарей, а за алтарем выстроилась шеренга Прислужниц, но мое внимание привлекла лишь одна.

Как и другие Прислужницы, Миллисента была одета в малиновую тунику без рукавов, облегающую бедра. Через разрезы по обеим сторонам виднелись штаны того же цвета с кинжалами в ножнах на обоих бедрах. На ее руках снова красовались нарисованные знаки, а на лице сияла красновато-черная маска, скрывавшая то, что видел Кастил. Наши общие черты. Ее волосы были заплетены в косу, как у меня, и откинуты назад, чтобы упасть на спину. Их цвет был ровным, тускло-черным.

Один взгляд на нее, и я поняла, что она не скрывает своих эмоций. Беспокойство Миллисенты было сильным и терпким, смешиваясь с тяжестью ее беспокойства, когда ее внимание переместилось на нас троих и дальше, туда, где, как я подозревала, она искала Малика. Я понятия не имела, что происходит между ними… как и почему она недолюбливает его, как утверждал Малик, и в то же время явно беспокоится о нем. Я не знала, где ее истинная преданность, но все это не имело значения.

Имела значение только наша мать.

— Ты привела с собой армию, и ты одета для битвы, — проговорила Кровавая Королева. — Должна ли я беспокоиться?

Мой взгляд встретился с ее взглядом, и я не позволила себе искать какие-либо чувства по отношению к ней.

— Ты всегда должна быть обеспокоена.

Избет натянуто улыбнулась, шагнув вперед, сцепив руки на талии.

— Надеюсь, ты проделала весь этот путь не только для того, чтобы поумничать. Где Малек?

— Он у нас, но сначала нужно снять проклятие, — сказала я.

— Или что? — ответил Каллум.

Голова Делано опустилась, губы скривились, и он издал низкий рык. Я потянулась к нотаму, успокаивая его… и успокаивая остальных, которые рыскали по полу храма. Их инстинкты были взбудоражены таким количеством вампиров и Восставших.

— Или мы подожжем его гроб, — холодно ответил Кастил. — А потом убьем тебя.

— Ты все время так говоришь, — ответил Восставший, — и все же я все еще здесь.

Кастил повернул голову к Каллуму, и его губы искривились в тени улыбки.

— И я здесь.

— Проклятие будет снято, как только я увижу, что Малек с тобой и он все еще жив, — вмешалась Избет, прежде чем это успел сделать Каллум. — Мне нужно доказательство того, что ты выполнила свою часть сделки, прежде чем я выполню свою.

Я взглянула на Кастила. Он отрывисто кивнул, и через нотам я связалась с Руном, который ждал вместе с остальными. Ответ вольвена был быстрым.

— Он идет.

Взгляд Избет оставил мой и направился к ступеням, когда Кастил сказал:

— Он спит.

— Конечно, — ответила она быстрым взглядом. Моя голова повернулась влево, когда Миллисента тихо двинулась вперед. — Он будет спать, пока ему не дадут кровь.

Я наблюдала, как Миллисента еще больше подалась вперед, напрягаясь.

— До тех пор он будет спать глубоким сном, — продолжала Избет. — Ничто в обоих царствах не сможет разбудить его в этот момент.

— И все же ты веришь, что он проснется, когда его накормят, и тогда он даст тебе то, что ты ищешь? — спросил Кастил, когда я подалась вперед, частично загораживая его и Киерана.

— Я знаю, что он это сделает, — сказала Избет.

Мне удалось увидеть момент, когда на вершине ступеней храма появились Малик и остальные. Руки Избет расцепились. Одна из них прижалась к ее груди, когда они проходили между коленопреклоненными безликими богами. Шаги Миллисенты замедлились, и ее беспокойство возросло, давя на мои плечи.

Они поставили гроб перед тем местом, где стояли мы, а затем Малик и остальные отошли назад. Я двинулась вперед, потянувшись к мешочку на бедре. Когда я вынула кольцо, мои пальцы скользнули по лошадке. Я положила его на плоскую поверхность гроба, рядом с костяными цепями. Избет подняла руку. Несколько рыцарей двинулись вперед, их темные, бездушные глаза были единственными видимыми частями тела, когда они забирали гроб и несли его к алтарю, пока Миллисента приближалась ко мне.

Делано настороженно смотрел на нее, когда ее бледные глаза ненадолго переместились на Малика, а затем на меня.

— Где блондин? — тихо спросила она. — Тот, кого зовут Ривер. Твой дракен.

— Ты беспокоишься о том, где он может скрываться? — возразил Кастил, когда Избет повернулась к нам спиной.

Миллисента не смотрела на него.

— Нет. — Ее глаза оставались на мне, и как бы близко мы ни находились, трудно было не заметить, что мы одного роста. — Но вы должны.

Мои брови поднялись, пока рыцари начали снимать костяные цепи с гроба.

— И почему же?

Она оглянулась через плечо на грохот костей, ударяющихся о пол храма.

— Потому что она не спросила, где он, — ответила она, и голова Киерана дернулась в ее сторону. — Можно подумать, что она беспокоится о том, что может уничтожить большую часть тех, кто находится на территории храма.

Я взглянула на алтарь. Избет как раз надевала атлантийский алмаз обратно на палец — я даже не была уверена, зачем вообще потрудилась его вернуть, когда рыцарь вонзил острие меча в щель гроба. Дерево застонало. Вряд ли Избет знала, где сейчас находится Миллисента. Она была сосредоточена исключительно на гробе, переместившись по другую сторону алтаря. Однако за ней наблюдал Каллум.

— Она также не упомянула о том, что у тебя на пятьдесят тысяч меньше, чем было, когда ты пересекала долину Ниэль, — продолжала Миллисента, опустив взгляд. Другой рыцарь возился с центральной частью крышки, и я услышала еще один трещащий и хлопающий звук. — Она прекрасно понимает, что с тобой их больше нет, а это может означать только то, что их отправили куда-то еще.

Сосредоточившись на Миллисенте, у меня на языке вертелось сто разных мыслей. Я так много хотела узнать, но все, что я сказала, было:

— Я знаю.

Взгляд Миллисенты переместился на меня, и я знала, что она понимает, что я имею в виду. Что я знаю, кто она.

Одна сторона ее губ дернулась, приподнялась, а затем опустилась.

— Тогда ты также должна знать, что во всем этом есть что-то очень неправильное.

По моим рукам побежали мелкие мурашки, когда рыцари освободили верхнюю часть гроба и подняли крышку. Обернувшись, Миллисента увидела, как они ставят гроб на пол. Все рыцари отступили назад. Только Избет двинулась