– Хотя, верно, не подходит, где ты сейчас девушку возьмешь? А ко мне не смей лезть, – этот клоун закрыл грудь руками крест-накрест, делая вид, что негодует. И заявил тонким голоском: – Не для тебя моя роза в саду цвела.

– Я сейчас твою розу с корнями вырву, – кровожадно пообещала я. – Дальше!

– Способ номер два – помочь себе. Но судя по твоим вытаращенным глазам, делать ты этого не будешь, – почти огорчился Зарецкий. – И третий способ – постоять под холодным душем. И само пройдет через минут двадцать. Но вообще-то если постоянно так стоять, то это для здоровья вредно, – забеспокоился Зарецкий.

Душ? Отлично. Пойду в душ. Нужно переключить мысли на что-то иное, и все пройдет.

Я справлюсь.

С этими мыслями я встала и дошла до двери. Тело моментально отреагировало на движения.

– И часто у тебя это? – спросила я. – Как ты вообще ходишь?

– Отлично. Давай соберись, ты же мужик! – подбодрил меня Ярослав.

«Ты сможешь, Настенька, душ поможет», – говорила светлая сторона.

«Можно было бы и поэкспериментировать», – недовольно заявила темная сторона.

Я вышла из комнаты, закинув на плечо полотенце. И по пути, конечно же, – кто бы мог сомневаться?! – встретила сонного Дана. Он как-то сразу понял, что со мной не так, и выразительно приподнял одну бровь, когда я попыталась закрыться полотенцем. Наверное, у него на языке вертелось множество вопросов, но я юркнула в ванную комнату. И уже через минуту стоически терпела прохладные струи душа, чувствуя, как горят щеки. А потом прислонилась к стене и решила – нужно просто принять себя.

Из душа я вышла не скоро – долго стояла под водой – уже горячей, а потом тщательно мыла волосы и прошлась щеткой для душа по всему телу. Не то чтобы оно мне не нравилось – фигура у Ярослава была что надо, но я все еще испытывала странное смущение, будто за мной кто-то подглядывал.

«Я останусь собой, даже если у меня другое тело», – сказала я сама себе, глядя на свое отражение сквозь запотевшее зеркало, а потом провела по нему ладонью.

Из ванной комнаты я вышла, благоухая свежестью и персиковым вареньем – так значилось на упаковке геля для душа. Зарецкий уже караулил меня под дверью.

– Ну что? – спросил он, принюхался, уловил сладкий аромат персика и поморщился, будто я принимала душ с помоями.

– Все в порядке, – ответила я.

– Понравилось?

Я высокомерно на него взглянула, отодвинула плечом и направилась в свою комнату, а Ярослав скакал рядом как обезьяна и радостно что-то верещал.

– Выйди вон, – попросила я его устало. – Переоденусь.

– Это мое тело, что я там не видел, – фыркнул он и остался в комнате, милостиво решив не смущать и не смотреть в мою сторону. Я привела себя в порядок и заставила его отправиться в ванную, заявив, что он обязан вымыть голову. Он вымыл – тем самым персиковым гелем для душа, от чего волосы запутались и стали суше. Пришлось отправлять его в ванную повторно, пока Дан не видел всего этого цирка. Во второй раз с мытьем головы Зарецкий справился почти нормально, только перепутал бальзам и маску, но я и это считала прогрессом. Потом я долго расчесывала его, усадив на стул, а он вертелся и ныл, что я делаю ему больно. И даже предложил обрезать волосы – мол, они мешаются.

– Не смей портить мою внешность, – слегка сжала я его подбородок, пристально изучая лицо и состояние кожи.

– Короткие волосы – удобнее.

– А длинные зато больше нравятся мужчинам, – сказала я, потянувшись к огуречному тонику и ватным дискам.

– Не всем, конечно, но вообще ты права, – внезапно согласился со мной Ярослав.

– Брить ноги мне, может быть, тоже неудобно, – продолжала я, протирая его лицо. – А приходится. Кстати, ноги… – Я присела и провела пальцами по ноге Яра.

– Все нормально, – заверил меня Зарецкий прежде, чем я почувствовала гладкость кожи. – Я проверял.

– Что ты еще проверял? – спросила я делано спокойно.

– Все проверял. Не беспокойся, Настенька, у тебя… – Тут он понял, что выдал себя и замолчал.

– Ты продолжай, не стесняйся, – ласково проговорила я.

Ярослав заерзал на стуле.

– Это было неосознанно.

У меня было много слов про его «неосознанность», но в этом время на кухню зашел Даниил. Пришлось делать вид, что тоником я протираю лицо себе. А потом, время от времени грозно поглядывая на Зарецкого, я готовила завтрак – ничего сложного: гренки, овсяная каша, свежесвареный кофе. Кашу Яр есть сначала отказался – поковырялся ложкой а тарелке, а потом вдруг распробовал. Вообще-то я кашу любила, вернее, мое тело любило ее и несколько раз в неделю получало на завтрак. А вот тело Зарецкого кашу не воспринимало – она казалась склизкими противными комками, липнущими к языку. Я назло этому самому телу запихала в рот несколько ложек, проглотила их и… И меня затошнило. Пришлось есть гренки и печенье, которыми это прожорливое тело не наелось! Оно хотело мяса. Хорошей прожарки, со специями, соусом. И курить. Хотя к сигаретам тянуло куда меньше, чем раньше.

Спровадив Дана, мы с Зарецким вновь остались наедине. Он заявил, что в университет сегодня ехать не надо, а я, все так же притворяясь больной, отправила в газету статью. А ведь в пятницу я обязательно должна вести лекцию у юристов…

– Ты помнишь, что произошло вчера? – спросила я устало у Зарецкого, усевшегося с ногами на диван.

– Помню, – кивнул он.

Оказалось, что мы видели один сон на двоих. Это и очаровывало, и пугало, и давало ключи к тайне нашего обмена. Нужно сказать какие-то тайные слова и… И все вернутся на свои места.

Но что за слова, мы не знали.

– Откуда ты взяла браслет? – спросил Ярослав, вспомнив, как тот светился в нашем общем сне.

– Подарил дядя, – ошеломленно ответила я, чувствуя себя крайне странно.

– Твоя дядя, случайно, не маг? – усмехнулся он, первым вставая с кровати.

– Случайно, нет, – покачала я головой. Прагматичный до мозга костей дядя Тим не верил ни во что, кроме самого себя. По крайней мере, мне так казалось. И он, и отец были людьми, которые на первое место ставили логику.

– Тогда почему твой браслет не снимается так же, как и кольца? – спросил Ярослав.

– Что? – ошеломленно спросила я и вдруг поняла, что за все это время ни разу, ни единого разу не пыталась снять подарок дяди с запястья! Как же это может быть?..

– Спроси у своего дяди, что это за браслет, – посоветовал Ярослав, вертя украшение. – Это все очень подозрительно. Кстати, вчера ночью он был горячим. И сиял так же, как кольца. И не снимается. Украшения должны сниматься!

Я в нерешительности взяла телефон и задумалась. Вполне возможно, что браслет тоже был со своим секретом, однако еще более возможным было то, что на фоне магии мы с Зарецким стали сходить с ума. Представляю лицо дяди Тима, когда я заявлюсь к нему и спрошу: «А ты случайно подарил мне не магический браслет, милый дядюшка?»