– Заговор среди сотрудников Проекта? Для меня это столь же невероятно, как поиск логики в детском сне.

– Однако во всяком большом коллективе существуют свои обиды, зависть, ссоры.

– Конечно, конечно. Мы говорим друг другу обидные слова, хмуримся, злорадствуем – все, что угодно, но все это не имеет никакого отношения к желанию убить папу.

– Тут все дело в степени желания. И очень может быть, что различие крошечное, но его окажется вполне достаточно.

– Ни за что не заставишь папу поверить в это. И меня, кстати, тоже. Значит, – сказал Рейч, расхаживая по комнате, – именно этим ты занималась в последние дни – пыталась выявить так называемый заговор, да?

Дорс кивнула.

– Ничего не вышло?

Дорс опять кивнула.

– А тебе не показалось, что у тебя ничего не вышло именно потому, что никакого заговора нет и в помине?

Дорс покачала головой:

– У меня пока ничего не вышло, однако убежденность в том, что заговор существует, осталась. Я это интуитивно чувствую.

Рейч рассмеялся:

– Это как-то банально. От тебя даже странно такое слышать, ма.

– Видишь ли, есть слово, похожее на слово «финики». Это слово «физики».

– При чем тут могут быть физики?

– В Проекте работают сотрудники разного профиля. В том числе и физики.

– Ну и?..

– Допустим, – упрямо тряхнула головой Дорс, – это означает, что убить Гэри хотят с помощью одного или нескольких физиков – сотрудников Проекта. Ванда слова «физики» не знает, так почему бы ей вместо этого не услышать слово «финики», если учесть, что она их просто обожает?

– Ты хочешь сказать мне, что в личном кабинете отца находились люди… Кстати, сколько их там было?

– Ванда, вспоминая свой сон, говорит, что их было двое. У меня такое чувство, что одним из двоих был не кто иной, как полковник Хендер Линн, большая шишка в хунте, что ему был продемонстрирован в действии Главный Радиант и он с кем-то вел разговор об уничтожении Гэри.

– Мама, ты меня прости, но это звучит все более и более дико. Полковник Линн и кто-то еще разговаривали о том, чтобы убить отца, в его собственном кабинете, и при этом не заметили, что в кресле – маленькая девочка, которая могла услышать их разговор? Так у тебя получается?

– Вроде того.

– В таком случае раз речь шла о физиках, следовательно, второй человек – скорее всего математик.

– Да, мне так кажется.

– А мне кажется, что это совершенно невероятно. Даже если бы это было так, о каком математике может идти речь? Их пятьдесят человек в Проекте.

– Я не со всеми беседовала. Но с некоторыми поговорила, и кое с кем из физиков, кстати, тоже, но пока ни до чего не докопалась. Но ты же понимаешь, я не могу задавать слишком конкретные вопросы.

– Короче говоря, никто из тех, с кем ты говорила, не вызвал у тебя ощущения существования заговора?

– Нет.

– Неудивительно. Этого не произошло, потому что…

– Я знаю, что ты скажешь, Рейч. Неужели ты думаешь, что люди возьмут и в приятной беседе раскроют все карты? Я же не пытаюсь силой вытягивать показания из кого бы то ни было. Ты представляешь, что скажет отец, если я обижу кого-нибудь из его драгоценных математиков? – И вдруг совершенно другим голосом Дорс спросила: – Рейч, ты в последнее время говорил с Юго Амарилем?

– В последнее время – нет. Ты же знаешь, он не большой любитель разговоры разговаривать. Если у него отнять психоисторию, только кожа и останется.

Дорс печально усмехнулась, представив себе созданный Рейчем образ Юго.

– А я говорила с ним на днях. Знаешь, он показался мне каким-то отрешенным. Даже не то чтобы усталым. Нет, такое впечатление, что он ничего вокруг себя не замечает.

– Да. Это Юго во всей красе.

– А тебе не кажется, что в последнее время это состояние у него прогрессирует?

Немного подумав, Рейч ответил:

– Очень может быть. Он тоже стареет, как все мы, кроме тебя, ма, конечно.

– А тебе не кажется, что он стал вести себя несколько необычно – стал неуравновешенным, что ли?

– Кто? Юго? С чего бы это ему становиться неуравновешенным? Дай ему только спокойно заниматься психоисторией, и он будет с ней возиться до конца своих дней.

– А мне так не кажется. Есть нечто, что его очень интересует, очень сильно. Вопрос о преемственности.

– Какой преемственности?

– Я намекнула, что в один прекрасный день у отца может возникнуть желание уйти в отставку, и оказалось, что у Юго нет никаких сомнений, что его преемником станет он.

– Ничего удивительного. Думаю, все согласны с тем, что Юго – законный наследник на этом посту. И отец наверняка думает так же.

– Все так, но у Юго явно пунктик на этот счет. Представляешь, он решил, что я явилась для того, чтобы намекнуть, будто Гэри хочет назначить после себя на пост руководителя не Юго, а кого-то другого. Ты можешь себе представить, чтобы кто-то такое подумал о Гэри?

– Да, это удивительно… – пробормотал Рейч и пристально посмотрел на мать. – Мама, ты собираешься сказать, что ниточка заговора, о котором ты говоришь, тянется к Юго? Что он хочет избавиться от папы и занять его место?

– Разве это абсолютно невозможно?

– Да, мама, невозможно. Если с Юго что-то не так, то это всего-навсего переутомление, и ничего больше. Глядеть на эти бесконечные уравнения с утра до ночи – да кто хочешь сойдет с ума!

– Ты прав, – резко поднявшись со стула, кивнула Дорс.

Рейч вздрогнул:

– Ты о чем?

– О том, что ты только что сказал. Ты подсказал мне совершенно новую мысль. Потрясающе важную.

Дорс вышла уверенным шагом.

Глава 24

Дорс с укором сказала Гэри:

– Целых четыре дня ты провел в Галактической Библиотеке. Удрал, а мне ни слова. Опять ухитрился уехать без меня.

Муж и жена смотрели на голографические изображения друг друга. Гэри только что вернулся из Галактической Библиотеки, расположенной в Имперском секторе. Позвонил Дорс из своего кабинета, чтобы известить ее о том, что он уже в Стрилинге. «Даже когда она злится, – подумал Селдон, – она все равно красавица». И ему ужасно захотелось, чтобы жена оказалась рядом – настоящая жена и он мог погладить ее по щеке.

– Дорс, – откашлявшись, произнес Селдон, стараясь говорить как можно строже. – Я ездил туда не один. Со мной были несколько сотрудников, а Галактическая Библиотека для ученых – место совершенно безопасное, даже в наши неспокойные времена. Думаю, со временем мне придется бывать там все чаще и чаще.

– И ты собираешься и впредь удирать туда, не предупредив меня?

– Дорс, я не могу так жить – все