— Ответь на мой вопрос, Джо Коллинз, — обратился к старикуРоланд.

— Да, стрелок, отвечу, если смогу.

— Ты подходил к самой Башне? Прикоснулся рукой к ее каменнойстене?

Старик сначала посмотрел на Роланда, чтобы убедиться, неподкалывает ли тот его. Когда понял, что об этом нет и речи, даже отпрянул.

— Нет, — впервые, пожалуй, Сюзанна услышала в его голосечисто американские интонации. — Я сделал эту фотографию с самого близкогорасстояния, на которое решился подойти. С границы поля роз. Где-то с двухсот,двухсот пятидесяти ярдов. Как сказал бы робот, с пятисот оборотов колеса.

Роланд кивнул.

— И почему не подошел?

— Потому что подумал, что она сможет меня убить, если яподойду ближе, а мне не удастся остановиться. Голоса притянут меня к ней. Так яподумал тогда, так думаю и теперь, даже сегодня.

7

После обеда, для Сюзанны точно самого лучшего с того дня,как ее «выдернули» в другой мир, а возможно, самого лучшего в ее жизни, язвапод губой вскрылась. Вина, в определенном смысле, лежала на Джо Коллинзе, нодаже потом, когда у них возникли и другие претензии к единственному обитателюОдд'с-лейн, за это она на него не обиделась. Кто-кто, а уж он точно этого нехотел.

Он накормил их жареной курицей, особенно вкусной после всейэтой оленины. Вместе с курицей на столе появилось картофельное пюре с подливой,клюквенное желе, порезанное на толстые красные кругляши, зеленый горошек(«Консервированный, другого нет», — сказал он им). Приготовил он и яичныйкоктейль. Роланд и Сюзанна выпили его с детской жадностью, хотя оба непрокомментировали «капельку рома». Ыш получил свой обед… Джо положил на тарелкукурицы и пюре и поставил ее на пол у плиты. Ыш быстренько очистил тарелку, апотом улегся в дверях между кухней и гостиной/столовой, сладко облизываясь,чтобы не оставить на усиках даже капельку подливы, и, с ушами торчком, наблюдалза челами.

— Десерт я съесть не смогу, даже не просите, — заявилаСюзанна после того, как ее тарелка опустела второй раз. Остатки подливы онаподобрала корочкой хлеба. — Я не уверена, что мне удастся сползти с этогостула.

— Ну, хорошо, — на лице Джо отразилось разочарование. —Может, позже. У меня шоколадный пудинг и ириски.

Роланд поднес салфетку ко рту, чтобы заглушить отрыжку.

— Думая, я съел по чуть-чуть и того, и другого.

— Ну, если на то пошло, я бы тоже не отказалась, — призналаСюзанна. Сколько веков прошло с тех пор, как она в последний раз пробовалаириски?

Когда они покончили с пудингом, Сюзанна предложила помочьпомыть посуду, Джо замахал руками, сказав, что просто поставит кастрюли итарелки в посудомоечную машину, чтобы сполоснуть их, а настоящим мытьемзаймется позже. Когда он и Роланд относили грязную посуду на кухню, ейпоказалось, что их хозяин стал заметно шустрее и все реже опирался на палку.Сюзанна предположила, что причина тому «маленькая капелька» рома, может, инесколько капелек, в яичном коктейле, плюс большая капелька, которой ониугостились в конце обеда.

Он налил кофе и все трое (четверо, считая Ыша), уселись вгостиной. Снаружи темнело, ветер завывал все громче. «Мордред где-то там, сидитв вырытой в снегу яме или в роще деревьев» — подумала Сюзанна и вновь подавилаподнимающуюся жалость к нему. Ей было бы проще, если б она не знала, что он,убийца или нет, всего лишь ребенок.

— Расскажи нам, как ты попал сюда, Джо, — предложил Роланд.

Джо широко улыбнулся.

— Это одна из тех историй, от которых волосы встают дыбом,но, если вы действительно хотите услышать ее, я готов рассказать, — улыбка чутьужалась. — Это так приятно, когда в доме у тебя люди, с которыми можнопоговорить. Липпи слушать умеет, да только ничего не скажет в ответ.

Поначалу он пытался учительствовать, начал Джо, но быстропонял, что такая жизнь не для него. Ему нравились дети, чего там, он их простолюбил, но терпеть не мог административное дерьмо и систему, которая стриглавсех под одну гребенку. В школе он выдержал только три года, а потом подался вшоу-бизнес.

— Ты пел или танцевал? — полюбопытствовал Роланд.

— Не то и не другое, — ответил Джо. — Я с ними говорил.

— Говорил?

— Он хочет сказать, что был комиком, — пояснила Сюзанна. —Рассказывал зрителям шутки.

— Совершенно верно! — просиял Джо. — Некоторые, кстати,находили их забавными. Конечно же, они оставались в меньшинстве.

Он нашел себе агента, чья предыдущая антреприза, дискаунтныймагазин мужской одежды, разорился. Одно вело к другому, рассказывал Джо, одновыступление — к следующему. Со временем он уже работал во второ— итретьеразрядных ночных клубах мотаясь на своем стареньком, но надежном«форде-пикапе» по всей стране, ехал, куда указывал Шанц, его агент. Поуик-эндам практически не работал. На уик-энды даже третьеразрядные клубыприглашали рок-н-ролльные группы.

Происходило это в конце шестидесятых и начале семидесятых, инедостатка, как говорил Джо, в «материале текущих событий», он не испытывал:хиппи и яппи, сжигательницы бюстгальтеров и Черные пантеры, кинозвезды и, каквсегда, политики… но он сказал, что больше ориентировался на традиционныешутки. Пусть Морт Сал и Джордж Карлин обыгрывают политику, если им тогохочется, он же отдавал предпочтение тем шуткам, что начинались с фраз «Раз ужречь зашла о моей теще…» или «Говорят, наши польские друзья — тупицы, нопозвольте рассказать о той ирландской девушке, с которой я недавнопознакомился…»

Во время его рассказа произошла странная (и, для Сюзанны, покрайней мере, довольно пикантная) трансформация. Диалект Срединного мира ДжоКоллинза, с ага и по праву и по крови, уступил место языку и выражениям,свойственным, по ее разумению, остряку-американцу. Она даже ожидала, что онзаговорит интонациями Эдди, но только потому, что провела с последним многовремени. Она подумала, что Джо Коллинз -один из прирожденных имитаторов,звуковой эквивалент «Силли Путти», который мгновенно подхватывает местныйвыговор. Так что, в бруклинском клубе он бы говорил, как уроженец Бруклина, впиттсбургском — Питтсбурга.

Чуть раньше Роланд остановил его, чтобы уточнить: комик —это придворный шут, и старик радостно рассмеялся.

— Вы все поняли правильно. Только представьте себе, чтовместо короля и придворных в прокуренной комнате сидят обычные люди состаканами в руках.

Роланд, улыбаясь, кивнул.

— У комика, разъезжающего по Среднему Западу и выступающегов любом городе не более одного раза, есть определенные преимущества. Если тыпроваливаешься в каком-нибудь Дубьюке, это грозит тебе лишь тем, что твоевыступление займет лишь двадцать минут вместо сорока пяти, а потом ты уже едешьв другой город. На Среднем Западе, скорее всего, до сих пор есть места, гдетебе оторвут твою чертову голову, если ты пукнешь.