— Я в порядке, Роланд, в детстве, катаясь с горок, такпадала, что мало не покажется, будь уверен.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — согласился Джо Коллинз.Посмотрел на Сюзанну здоровым глазом, чтобы убедиться, что она действительно впорядке, потом начал собирать их рассыпавшиеся вещи, наклоняюсь через палку,седые волосы падали на розовое лицо.

— Нет, нет, — Роланд протянул руку, чтобы остановить его. —Я все сделаю сам, а не то ты шлепнешься на свои тиддли.

Старик захохотал, и Роланд присоединился к нему. Из-за домаопять донеслось громкое ржание, словно лошадь возмущало все это веселье.

— «Шлепнешься на свои тиддли! Да, это хорошая шутка. Японятия не имею, что такое тиддли, и однако, шутка хороша! Это точно! — онпринялся стряхивать снег с пальто Сюзанны, сшитого из оленьих шкур, тогда какРоланд быстро собрал рассыпавшиеся вещи и сложил на волокушу. Ыш помогал,принеся несколько завернутых в шкуру кусков мяса и укладывая их в задней частиволокуши.

— До чего умен этот маленький зверек! — восхищенновоскликнул Джо Коллинз.

— Он у нас настоящий путешественник и надежный друг, —согласилась Сюзанна. Теперь она радовалась тому, что они сделали остановку наОдд'с-лейн. Ни на что бы не променяла знакомство с этим добродушным стариком. Протянулаправую руку в неказистой рукавице — Я — Сюзанна Дин из Нью-Йорка. Дочь Дэна.

Он взял ее руку, пожал. Сам он был без перчаток, и хотяпальцы скрючило артритом, хватка осталась крепкой.

— Из Нью-Йорка, говоришь! Что ж, когда-то я там жил. А так жев Акроне, Омахе, Сан-Франциско. Сын Генри и Флоры, если тебе это важно.

— Так вы с американской стороны, — спросила Сюзанна.

— Да, Господи, да, только как давно это было, — ответил он.— Вы, наверное, скажете, делах, — его здоровый глаз блеснул, а незрячийпродолжал безо всякого интереса разглядывать снежные просторы. — А кем можетебыть вы, друг мой? Я называю вас своим другом, как назвал бы любого, пока тотне доказал бы, что он мне не друг, а в этом случае я познакомил бы его с Бесси,такое имя я дал своей палке.

Роланд улыбался во весь рот. Ничего не мог с собой поделать,подумала Сюзанна.

— Роланд Дискейн из Гилеада. Сын Стивена.

— Гилеад! Гилеад! — от изумления здоровый глаз Коллинзаокруглился. — Это же название из прошлого, не так ли? Из тех, что встречаются вкнигах. Святой Петр, да вы, должно быть, старше самого Бога.

— Некоторые могут сказать, что да, — согласился Роланд,продолжая улыбаться, может, не столь широко… но тепло.

— А этот маленький дружок? — старик наклонился. Из карманадостал еще две карамельки, одну красную, вторую — зеленую. Рождественскиецвета, подумала Сюзанна, вновь испытав deja vu. Чувство это промелькнуло иисчезло. — Как тебя зовут. Маленький дружок? Что они кричат, если хотят, чтобыты вернулся домой?

— Он больше…

«…не говорит, хотя раньше и говорил», — вот что хотеласказать Сюзанна, но, прежде чем успела закончить фразу, ушастик-путаник ответилстарику: «Ыш». Ответил ясно и отчетливо, как и в те времена, когда с ними былДжейк.

— Хороший малыш! — похвалил его Коллинз и бросил карамелькив пасть Ыша. А потом вновь протянул узловатую руку. Ыш поднял ей навстречулапу. Они обменялись рукопожатием, хорошо встретившись неподалеку отпересечения Одд'с-лейн и Тауэр-роуд.

— Будь я проклят, — выдохнул Роланд.

— Так в конце концов мы все будем, я полагаю, с Лучом илибез Луча, — прокомментировал Джо Коллинз, отпуская лапу Ыша. — Но не сегодня. Асейчас я скажу, что мы все должны пойти туда, где тепло, и мы сможемпосовещаться за чашечкой кофе, он у меня есть, все так, или за котелком эля. Ямогу даже угостить вас яичным коктейлем, если кто хочет. Он очень даже ничего,особенно с капелькой рома, но кто знает? Я уже лет пять, а то и больше нечувствую ни вкуса, ни запаха. Воздух Дискордии что-то сделал с моими вкусовымисосочками и носом. Так что скажете? — вновь его здоровый глаз блеснул.

— Я скажу, что звучит очень даже неплохо, — ответилаСюзанна. И редко ее голос звучал так искренне.

Старик по-дружески хлопнул ее по плечу.

— Хорошая женщина — что бесценная жемчужина! Не знаю,Шекспир это, или Библия, или комбинация… Слушай, Липпи, ну что случилось ствоими глазами? Куда, по-твоему, мы направлялись? Или тебе не терпелосьпознакомиться с нашими гостями, да?

Он уже не говорил, а ворковал, как обычно случается слюдьми, которые долгое время живут в одиночестве, не считая одного или двухдомашних животных. Его лошадь неуверенно подошла к ним, и Коллинз обнял ее зашею, похлопал с любовью, но Сюзанна подумала, что за всю жизнь никогда невидела более уродливого четвероногого. При виде этого существа часть хорошегонастроения сразу же улетучилась. Липпи была слепа, не на один глаз, а на оба, ихуда, худа, как жердь. При ходьбе кости болтались взад-вперед под покрытойкоростой шкурой, и Сюзанна даже подумала, что какая-нибудь из них вылезетнаружу. На мгновение ей вспомнился черный коридор под замком Дискордия,хлюпающие звуки, которые издавала преследующая их тварь и кости. Все эти кости.

Эти мысли, должно быть, отразились на ее лице и не укрылисьот Коллинза. Так что заговорил он, чуть ли оправдываясь: «Она, конечно, стараяи уродливая, я знаю, но, когда вы доживете до ее лет, я сомневаюсь, что будетеблистать на многих конкурсах красоты! — Он вновь похлопал лошадь по худой ишелудивой шее, затем схватил за редкую гриву, словно хотел вырвать остаткиволос (хотя Липпи не показала, что ей больно) и развернул ее, чтобы онаоказалась головой к дому. Как только он это сделал, с неба упали первыеснежинки надвигающейся пурги.

— Пошли, Липпи, ты, старая говнапалата, пожирательница сена,чучело ходящее, четвероногая прокаженная. Разве ты не чуешь снег в воздухе?Потому что я чую, а мой нос уже давным-давно отправился на юга!

Он повернулся к Роланду и Сюзанне.

— Я надеюсь, вы хотя бы частично одобрите мое кулинарноемастерство, очень надеюсь, потому что, думаю, пуржить будет дня три. Ага,пройдет минимум три дня, прежде чем вновь покажется Демоническая луна! Но мыхорошо встретились, и я готов под этим подписаться, по праву и по крови! Вампросто не нужно судить о моем гостеприимстве по истощенности моей лошади! Воттак!

«Надеюсь, что так», — подумала Сюзанна, и по ее телупробежала дрожь. Старик уже отвернулся, но Роланд в недоумении посмотрел нанее. Она улыбнулась и покачала головой, как бы говоря: «Это ерунда», — и,разумеется, так оно и было. Она не собиралась признаваться стрелку, что отодного вида несчастной животины с катарактами на глазах и торчащими сквозь кожуребрами, у нее бежал мороз по коже. Роланд никогда не называл ее глупойгусыней, и, видит Бог, она не собиралась давать ему повод, а потому…