— А что ты хотел, — сказал он. — Я здесь, в Италии, не по собственной прихоти. Я выполняю важный приказ. С которым в одиночку справиться тяжело. Разведываю в пользу державы. Вызнаю важные данные. Вероника — надежная помощница. Шифровальщица. Радистка. Связная. Ну, ты в курсе особенностей и специфики нашей службы. Ты должен гордиться, что ей поручен столь ответственный участок… Конечно, если мы просыпемся, колбасы в наших продмагах не прибавится…

КАК ЖИВУТ ЛЮДИ

Он рассказал, как однажды, когда был взят с поличным, но упирался и не хотел раскалываться и признаваться, что является разведчиком, получил шанс доказать, что он не засланный агент. Ему предложили застрелить другого попавшегося на аналогичном шпионском задании соотечественника. И Шпионович, не колеблясь, коллегу прикончил.

— А что было делать, служба есть служба, и она важнее жалости, — говорил он. — Каждый на моем месте поступил бы так же.

Я подумал: так и есть.

ЛЮДИ, ЕСЛИ НАДО УБИТЬ, УБИВАЮТ.

ЕСЛИ НАДО ПРЕДАТЬ, ПРЕДАЮТ.

ЕСЛИ НАДО УНИЧТОЖИТЬ, СТЕРЕТЬ С ЛИЦА ЗЕМЛИ ИЛИ В ПОРОШОК — НЕ КОЛЕБЛЮТСЯ.

Тот, кто не понял этих законов, — обречен на вылет из турнира под названием "жизнь",

В СВОЕЙ ТАРЕЛКЕ

Вероника, слушавшая взволнованный монолог бывшего и вновь обретенного мужа, с серьезным видом прибавила:

— Зато я теперь в своей тарелке. Среди понятных и предсказуемых людей. Которые знают, что значит долг и честь. И не будут из-за какого-то паршивого зарезанного или задушенного жмурика ночи не спать, ворочаться и мешать сновидениям других. В какой-то миг, признаюсь, — она устремила на меня долгий взгляд, — мне показалось, что ты из нашей крепкой породы. Это когда вы прикончили нефтяного магната Утягул-бакши-заде… Но нет, ты не выдержал испытания.

Она приникла к Шпионовичу и спросила:

— Ты не находишь, он очень похож на моего папу?

ВЫГОВОР

Конечно, и Застенкер был похож на ее папу, и она сама была на папу похожа, и внучка делалась все больше похожа на дедушку!

При том, что ее папа был уникальным в своем роде экземпляром. Он мне сказал, кривя губы в добрейшей улыбке:

— Ваше счастье, что у вас на меня компра. Иначе бы я и тебя, и Маркофьева давно отправил на тот свет…

Мы сидели у него на даче. Я сам сюда приехал. И твердил как полоумный:

— Не уйду… Не покину вашу дочь… Она не понимает, насколько я ей нужен. Я могу исправить ее карму. Ей надо отмаливать преступление перед кошечкой…

Старушка (несостоявшаяся теща) смотрела на меня с неподдельной веселостью и комментировала:

— Он долбатнутый. Пыльным мешком огретый. По полной программе. Я предупреждала. С таким невозможно жить.

— Неужели вы не чувствуете, не понимаете, — продолжал я. — Я спасу Веронику! То, как она обошлась с Долли, не может не отразиться на ней самой. Только я и могу ее спасти!

Старик вышел и вернулся с бокалом валерьянки.

— Выпей, — сказал он. — Тебе полегчает.

Контрольный вопрос. ЧТО ПИЛ МОЦАРТ?

Ответ. ЧТО САЛЬЕРИ НАЛИВАЛ, ТО И ПИЛ.

Это знает каждый ребенок. Но они были глупы и дремучи — бывший резидент и его жена! Неужели думали: я не понимаю — что в бокале?

Впрочем, я чуть не проглотил отраву. Зачем было жить — если Вероника меня покидала?

Контрольный вопрос-возглас. Ну и выпил бы я тот яд… И лежал бы, скрюченный и неживой… Мне это было надо?

Я услышал слова несостоявшегося тестя:

— Не думай, что моя дочка легко отделалась. Я объявил ей выговор — за то, что хранила и не уничтожила письма и фотографии прошлых лет. Для шпионки с ее стажем это непростительно! Я взгрел ее по первое число!

И еще он сказал, заискивающе сияя глазами:

— Ты ведь не погубишь ее счастья. Не откроешь итальянским спецслужбам секретных мотивов ее присутствия за границей. Иначе важнейшая миссия моей дочери и ее мужа потерпит фиаско. Я прошу — не становись хоть ты предателем высоких идей служения отчизне.

Я отодвинул бокал. Сознание вернулось ко мне!

БОТИНКИ

Я вспомнил, как, познакомившись с Маргаритой, приходил к ней и ее родителям и обязательно снимал в прихожей обувь. Я ведь знал, как трудно и муторно убирать квартиру, и заботился о тех, кому приходится этим заниматься.

Отец Маргариты, когда мы с ней поселились отдельно, навещая нас, ни туфель, ни мокасин, ни зимних сапог никогда не снимал. Шлепал по ковру и паркету, оставляя расплывчатые грязные следы. Его мало волновали проблемы уборки. Но он знал другое: МУЖЧИНА В НОСКАХ ВЫГЛЯДИТ ЖАЛКО. И заботился прежде всего о своем имидже и самоощущениях. Самоощущение у того, кто ходит в носках — премерзкое! Старик правильно поступал! ВАМ КАКОЕ ДЕЛО ДО ТОГО, ЧТО ПРОИСХОДИТ В ВАШЕ ОТСУТСТВИЕ? Пусть вывозят грязь хоть грузовиками, хоть тоннами! А вот ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ УЩЕМЛЯТЬ СЕБЯ НИ В ЧЕМ! И ПРЕДСТАВАТЬ В СМЕШНОМ ИЛИ ЖАЛКОМ ВИДЕ, В НЕВЫГОДНОМ ИЛИ НЕВЫИГРЫШНОМ СВЕТЕ.

СКЕЛЕТ В ШКАФУ

Вот что я сделал, отодвинув от себя подальше бокал с ядом. Я прошелся по их недавно отстроенному из маркофьевских материалов дому. Заглядывая в шкафы и выдвигая ящики секретеров. Расшвыривая вороха бумаг, среди которых были и документы с грифом "секретно" и бланки, начиная с номера 090876547 6798765900 0987654321 9998654907 — по номер 09 9999999999 9999999999 9999999999 9999999999 9999999999 9901234567. Из-под половиц в гладильной я извлек полные списки сигуранцы в Австрии. А в бане, в тайнике за фальшивой стеной, обнаружил доносы Новомужева на Пидоренко и Пидоренко на Новомужева, пасквили Худолейского на Рабиновича-Пушкиндта и Обоссарта и их кляузы — на него.

Несостоявшийся тесть смотрел на меня с восторгом.

— Ух, молодец, — говорил он. — Что ж ты раньше-то?! Я бы отдал за тебя Веронику!

В кладовке обнаружились сундуки с золотыми кольцами и зубными коронками.

— Это еще от дедушки, — сказал старик. — Он расстреливал в подвалах эту сволоту, эту контру тысячами…

Тут же, под стеклянным колпаком висело заскорузлое кожаное пальто.

— Личная вещь товарища Ежова, — пояснил мой несостоявшийся отравитель. — У него их было три. Одно, перед тем как боевого друга расстрелять, мой папа взял на память. Ему было оказано доверие и высокая честь — шлепнуть товарища Ежова.

И еще он сказал, когда в спальне, под кроватью мною был обнаружен скелет:

— Наша работа наследственная. С годами сложилась династия. Ты был лишним в этой цепи. А скелет, между прочим, настоящий. Это — остов двоюродного брата Феликса Эдмундовича…

Я закончил тем, что собрал развешанные по стенам в обрамлении серебряных окладов рисовые зернышки с надписью "СЛАВА КПСС!" (на всех языках народов мира) — в одну горсть и сварил из них кашу-размазню… Которую скормил птичкам.