– Этого я не знаю. Я поняла только одно, сразу после того, как понемногу прошел шок от случившегося.

– Что именно?

– Что была для него объектом исследования. Он все обо мне знал. Знал, как я сильно возбуждаюсь, стоит ему только немного постараться. А я все знала о нем. Например, то, что на самом деле сам процесс интересовал его лишь иногда.

– И как долго это продолжалось?

– До середины сентября. Тогда у него появилось много работы, и он почти перестал бывать дома.

– И это оказалось неправдой, – сказал Кольберг. Он внимательно посмотрел на Осу и добавил: – Спасибо. Ты хорошая. Ты мне нравишься.

Она выглядела растерянной и смотрела на него с недоверием.

– И он не говорил, что у него за работа?

Она покачала головой.

– Даже не намекал?

– Нет.

– И ты не заметила ничего необычного?

– Он много времени проводил на улице, то есть не в помещении. Это я заметила. Он возвращался замерзший и мокрый.

Кольберг внимательно слушал.

– Несколько раз поздно ночью я просыпалась оттого, что он ложился холодным, как сосулька. Последнее дело, о котором он со мной говорил, было то, которым он начал заниматься в сентябре. О человеке, убившем свою жену. Кажется, его фамилия была Биргерссон.

– Припоминаю, – сказал Кольберг. – Семейная драма. Рядовая история. Даже не знаю, зачем нас к нему подключили. Все как по учебнику криминалистики. Неудачный брак, нервы, ссоры, стесненные материальные условия. В конце концов муж убил жену. Почти случайно. Потом хотел покончить с собой, но не хватило смелости, и он явился в полицию. Верно, Стенстрём действительно занимался этим делом, проводил допросы.

– Подожди, во время тех допросов что-то произошло.

– Что именно?

– Не знаю. Но однажды вечером Оке пришел очень возбужденный.

– Там не было ничего, что могло бы возбудить. Грустная история. Типичное убийство на бытовой почве. Фактически одинокий человек, алчная жена которого была отравлена желанием жить все лучше и лучше и непрерывно грызла его, что он слишком мало зарабатывает, что не может купить себе моторную лодку, летний домик, а их автомобиль не такой роскошный, как у соседей.

– Но во время допроса мужчина что-то рассказал Оке.

– Что?

– Не знаю. Но, как бы то ни было, Оке это показалось очень важным. Я, конечно, спросила у него об этом, так же как ты у меня сейчас, но он только рассмеялся и сказал, что скоро я все узнаю.

– Он сказал именно так?

– «Ты скоро все узнаешь, малышка». Это его точные слова. Он выглядел очень довольным.

– Странно.

Минуту они сидели молча, потом Кольберг встрепенулся, взял со стола открытую книгу и спросил:

– Ты можешь объяснить эти комментарии?

Оса Турелль встала, обошла вокруг стола и, склонившись над книгой, положила руку на плечо Кольбергу.

– Вендель и Свенссон пишут, что сексуальный убийца часто является импотентом и совершает насилие для того, чтобы получить желанное удовлетворение. А Оке написал на полях «и наоборот». – Кольберг пожал плечами и сказал: – Ага, он, вероятно, имел в виду, что сексуальный убийца может также быть легковозбудимым.

Оса мгновенно убрала руку, и Кольберг, к своему удивлению, заметил, что она снова покраснела.

– Нет, он не это имел в виду, – возразила она.

– Что же в таком случае?

– Совершенно противоположную ситуацию: женщина – другими словами, жертва – может заплатить своей жизнью за то, что она чрезмерно возбудима.

– Откуда тебе это известно?

– Мы с ним однажды разговаривали на эту тему. В связи с расследованием убийства молодой американки на Гёта-канале.

– Ее звали Розанна, – сказал Кольберг. – Но тогда у него еще не было этой книги. Помню, я обнаружил ее, когда наводил порядок в ящиках своего письменного стола. Когда мы переезжали из участка в Кристинеберге. Это было намного позднее.

– Но другие его пометки, – сказала Оса, – совершенно логичны.

– Да. Тебе не попадался, случайно, какой-нибудь блокнот, в котором он делал записи?

– А при себе у него не оказалось блокнота?

– Да. Мы изучили его. Там не было ничего интересного.

– Я обыскала всю квартиру.

– Что-нибудь нашла?

– Абсолютно ничего. Он ничего не прятал. И был очень аккуратным. Конечно, у него был еще один блокнот. Вон он лежит там, на письменном столе.

Кольберг поднялся и взял блокнот. Такой же, какой нашли в кармане Стенстрёма.

– В этом блокноте почти ничего нет, – сказала Оса.

Она стащила носок с одной ноги и почесала пятку. Стопа у нее была узкая, с крутым подъемом и длинными прямыми пальцами. Кольберг поглядел на нее, а затем перелистал блокнот. Она была права. Там почти ничего не было. На первой странице сведения о том самом бедняге Биргерссоне, убившем свою жену.

На второй странице вверху стояло только одно слово: «Моррис».

– Наверное, это название автомобиля, – пожала плечами Оса Турелль, заглянув в блокнотик.

– Или, может быть, литературного агента из Нью-Йорка.

Оса, стоя у стола, рассматривала фотографии. Потом она вдруг ударила кулаком по столу и громко воскликнула:

– Ах, если бы я хоть имела ребенка! – Понизив голос, она добавила: – Он всегда говорил, что мы еще успеем, что мы должны подождать, пока он получит повышение.

Кольберг медленно направился в сторону прихожей.

– Вот и успели!.. – пробормотала она, а потом спросила: – Что же со мной будет?

Он повернулся к ней и сказал:

– Так дальше нельзя, Оса. Пойдем.

Она молниеносно повернулась к нему с блеском ненависти в глазах.

– Пойдем? Куда? Ну конечно же, в постель…

Кольберг смотрел на нее.

Девяносто девять мужчин из ста видели бы худенькую бледную девушку, едва держащуюся на ногах; они видели бы уставшее тело, тонкие, потемневшие от никотина пальцы и осунувшееся лицо. Они видели бы непричесанную девушку в мешковатой одежде, на одной ноге у которой был шерстяной носок номера на два больше, чем нужно.

Леннарт Кольберг видел физически и морально закомплексованную женщину с горящим взглядом, интересную, привлекательную женщину, с которой стоит познакомиться поближе.

Видел ли в ней все это Стенстрём или он тоже оказался одним из девяноста девяти и ему просто-напросто невероятно повезло?

– Я не это имел в виду, – сказал Кольберг. – Пойдем к нам домой. Места у нас хватит. Ты уже достаточно долго была одна.

В автомобиле Оса расплакалась.

22

Когда Нурдин вышел из метро на углу Свеавеген и Родмансгатан, дул пронизывающий ветер. Подгоняемый ветром в спину, он быстро пересек Свеавеген и, свернув на Тегнергатан, где не так сильно дуло, замедлил шаг. Метрах в двадцати от угла находилось небольшое кафе. Нурдин остановился перед витриной и заглянул внутрь.

Стоящая за стойкой рыжеволосая женщина в фисташково-зеленом жакете разговаривала по телефону. Кроме нее,