дремуциих;

От земли сто́ят лесы-ти веть до́ нёба;

Не можно Марьи умом подумати,

80. А не то попасть да на Святую Русь.

Поклонилась лесам она низешенько:

«Уш вы ой еси, ле́сы дремучия!

Розодвиньтесь вы, ле́сы-ти, на двоё,

Пропустите меня да на Святую Русь;

85. Ище за труды-ти я вам за́плачу!»

Говорят тут ле́сы-ти дремучия:

«Уш ты ой еси, Марья ты дочь Юрьёвна!

Ты стояла, Марья, за зако́н Божей,

Не стронила ты з главы да златых веньцей!»

90. Розодвинулись лесы-ти веть на двоё.

Тут прошла Марья-та доць Юрьёвна,

Положы́ла ша́поцьку́-ту зо́лоту,

И поклонилась лесам она низешэнько:

«Уш вы ой еси, лесы дремучия!

95. Вы задвиньтесь, лесы, пуще старого,

Пуще старого да пуще прежного,

Щобы не прошол Возьяк да Котобрульевиц!»

И пошла тут Марья доць Юрьёвна,

Дошла до гор да до высокиих;

100. От земли тут сто́ять горы-ти до́ нёба;

Не можно́ Марьи́ умом подумати,

А и не то попасть да на Святую Русь.

Поклонилась горам она низешэнько:

«Уш вы ой еси, горы вы высокия!

105. Розодвиньтесь вы, горы-ти, на двоё,

Пропустите вы меня да на Святую Русь;

Ище за труды-ти я вам за́плачу!»

Говорят тут горы-ти высокия:

«Уш ты ой еси, Марья-та доць Юрьёвна!

110. Ты сто́яла, Марья, за закон Божей, —

Не стронила ты з главы да золоты веньци!»

Пропустили тут Марью-ту доць Юрьёвну.

Она поло́жыла тут платьицо им за́ труды;

Поклониласе горам она низешэнько:

115. «Уш вы ой еси, горы вы высокия!

Вы задвиньтесь, горы, пуще старого,

И пуще старого да пуще прежного,

Щобы не прошол Возьяк да Котобрульевиц!»

Тут пошла тут Марья-та доць Юрьёвна,

120. <О>на дошла до матушки Бузы́нь-реки.

Тецёт матушка Бузы́нь-река:

Кру́ты бе́решки да у́рыва́юцьсе,

А жолты́ пяски́ да унываюцьсе,

Со́ дна ка́меньё да по́вора́цива́т;

125. Не можно́ Марьи́ умом подумати —

Не то попасть да на Святую Русь.

Поклонилась тут Марья-та доць Юрьёвна:

«Уш ты ой еси, Бузынь-река!

Становись ты, матушка Бузынь-река,

130. Переходами ты цястыма,

Перебродами-ти мелкима;

Пропусти меня да на Святую Русь!

И́ще за́ труды́-ти те за́плачу!»

Говорыт тут матушка Бузынь-река:

135. «Уш ты ой еси, Марья ты доць Юрьёвна!

Ты стояла, Марья, за закон Божей, —

Не стронила ты з главы да золотых веньцей!»

И становилась матушка Бузынь-река

Переходами-ти она цястыма,

140. Перебродами-ти она мелкима.

Тут прошла веть Марья-та доць Юрьёвна;

Поклонилась она матушки Бузынь-реки:

«Ты тецы́-тецы́, матушка Бузынь-река,

Пуще старого да пуще прежного:

145. Круты берешки да урываюцьсе,

А желты пяски да унываюцьсе,

Со дна каменьё да поворациват...»

Она скинула рубашоцьку бумажную.

Тут пошла веть Марья-та доць Юрьёвна;

150. <О>на дошла до батюшка синя моря, —

На синём-то мори плават тут коло́динка. —

«Уш ты ой еси, гнила колодинка!

Приплови к мне да ты ко берешку,

Перевези меня да на ту сторону!»

155. Как приплыла гнила колодинка.

Она се́ла Марья-та доць Юрьёвна,

Она се́ла тут да на колодинку.

Перевёзла да ей колодинка

На свою да ей веть тут на сторону.

160. Как по утрыцьку тут по ранному

Тут стават веть князь Роман Васильевиц,

Умываицсэ да клюцевой водой,

Утираицсэ да полотёнышком;

Говорит тут веть нянюшкам веть,

165. Он веть верным-то своим служаноцькам:

«Уш вы ой еси, вы нянюшки, вы манюшки,

Уш вы верныя мои служаноцьки!

Я поймал бутьто оленя златорогого,

Златорогого да златошорсного!»

170. Говорят ёму нянюшки-ти, манюшк(и),

Ище верны-ти ёго служаноцьки:

«Уш ты ой есь, княсь Роман Васильевиц!

Не придёт ле у нас Марья-та доць Юрьёвна?..»

Он пошол тут княсь Роман Васильевиц

175. Во цисто полё да за охотами.

Он приходит тут ко батюшку синю морю, —

На синём тут мори плават веть колодинка,

На колодинки сидит веть Марья-та доць Юрьёвна.

Тут берёт веть князь Роман Васильевиц,

180. Он берёт веть ей да за белы руки,

Ище хоцёт целовать да в сахарны уста.

Говорит тут Марья-та доць Юрьёвна:

«Не бери меня да за белы руки,

Не целуй меня да в сахарны уста:

185. Я была во той земли да во проклятоей,

Во проклятой и бледи́ безбожноей;

Ище всякой-то я по́гани наеласе,

Я поганого-то духу нахваталасе.

Уш ты ой еси, князь Роман Васильевиц!

190. Если я тебе да во люби прышла, —

Ты неси ты платьицо тригне́вноё,

Ты тригневноё, не обновле́нноё.

Если я тебе да не в люби пришла, —

Принеси ты платьицо мне цэрноё!..»

195. Тому веть княсь Роман Васильевиц

Он тому да не ослышылсэ.

Он пошол веть к нянюшкам, тут к манюшкам;

Он принёс тут платьицо тригневноё,

Он тригневноё, не обновле́нноё.

200. «Ты своди меня да во Божью́ церкву —

201. Я тогда тебе буду молода жона!»

Поташова Прасковья Антиповна

Прасковъя Антиповна Поташо́ва — слепая крестьянка Б. Нисогор, родом из дер. Копылихи (ниже Нисогор верст на 30 по тому же берегу), 57 лет. Она пропела мне старины: 1) «Мать князя Михайла губит его жену» и 2) «Отъезд Добрыни и неудавшаяся женитьба Алеши Поповича», но настоящего напева уже не могла припомнить. Кроме того, она знает духовные стихи: 1) «Алексей, человек Божий», 2) «Егорий», 3) «Вознесение Христово», 4) «Жил старец в пустыни» и 5) «Ходили на вольном свету». В дер. Копылихе, по ее словам, живет ее отец старик, который знает много старин. Он дядя Мих. Михашына из Тиглявы, в которой я был, и поэтому странно, почему Мих. Михашын не сказал мне про него. Возвратиться же в Коплиху я не мог, так как это был последний день моего записывания.

422. Мать князя Михайла губит его жену