Этот офицер позже утверждал, что во время встречи с Керенским Крымов заявил премьер-министру: «Говорю откровенно. Не буду вас обманывать. Я хотел бы повесить большую часть из вас». Керенский потребовал, чтобы генерал повторил это заявление в письменном виде. Крымов зашел в один из кабинетов, где ему дали бумагу и чернила. Когда его оставили одного, вдруг оттуда раздался выстрел: генерал выстрелил себе в голову.

Открытый разрыв между Керенским и Корниловым разрушил все надежды на восстановление эффективного взаимодействия и сотрудничества русской армии и союзников.

Активная деятельность Керенского по «разоблачению заговора» сразу же поставила офицеров в такое положение, что они стали зависеть от милосердия солдатни. Их положение и прежде было трудным, но сейчас оно сразу же стало невозможным. Гвардейские кавалерийские полки изгнали всех своих офицеров. Офицеров линкора «Петропавловск», стоявшего в Гельсингфорсе, заставили подписать заявление, в котором Корнилов осуждался как предатель.

Четверо из самых молодых рискнули отказаться, и их арестовали. Под охраной 14 матросов их отправили на берег. Те, истратив все патроны и так и не добив юношей, до смерти забили их ногами.

Когда 2 октября я выезжал из Англии, никто уже больше не ждал от русской армии существенной помощи в войне. Я возвращался в эту страну, чтобы посмотреть, чем все закончится. Осень и начало зимы заставляли сжиматься сердца людей, которые знали русскую армию в ее лучшие времена. Мы ничем не могли помочь нашим друзьям и оставались бессильными зрителями на фоне общего упадка.

Пятница, 12 октября 1917 г.

Только что у меня побывал полковник Г. (офицер Генерального штаба с Северного фронта). Он, разумеется, хотел бы в случае, если будет заключен сепаратный мир, отправиться в нашу армию хоть в качестве рядового солдата.

Он рассказал, что у солдат на фронте нет сапог и теплой одежды, что у многих нет шинелей. Они разыгрывают между собой сапоги. Командиры не могут провести инспекцию с целью проверить наличие одежды, так как эти обязанности теперь должны выполнять комитеты!

По его словам, большевизм побеждает повсюду в тылу, и очень сомнительно, что солдаты и дальше останутся в окопах. Вполне возможно, что все они разом оставят позиции уже через несколько часов после начала переговоров о мире.

Он предложил позвать на помощь японцев и американцев, предлагать большие деньги и нанять убийц, чтобы избавиться от Ленина, и далее в том же духе, например применять газовые бомбы в местах собраний большевиков!

Вторник, 16 октября 1917 г.

Вчера вечером ужинал с американским военным атташе генералом Джадсоном, который живет в настоящем дворце, с его адъютантом и прочей свитой. Там же присутствовали американский специалист по железным дорогам Стивенс, наш специалист-железнодорожник де Гандолле, новый военный министр Верховский, а также новый командующий округом Полковников. Я сидел слева от Джадсона и напротив Верховского.

Верховский умен, но очень молод. Он выглядит на 28 лет, хотя на самом деле ему 34. Его идеи так же молоды, как и он, и, как у всякого энтузиаста, у него отсутствует чувство здравого смысла.

Я не уверен, что он не озвучивает свои идеи только для того, чтобы произвести впечатление.

Об этом человеке сами за себя говорят некоторые его высказывания. За ужином мы на нашей части стола разговаривали на английском языке. Джадсон спросил Верховского, правда ли то, что его исключили из Пажеского корпуса за его радикальные идеи. Глядя прямо перед собой и поблескивая глазами сквозь стекла очков, он ответил: «Не совсем так. Я стремился к правде, а они не хотели, чтобы я ее узнал». Позже, в театре, граф Пржецкий рассказал мне, что причиной исключения было то, что, когда на территории корпуса разместился уланский полк, во время каких-то гражданских волнений, Верховский пошел к солдатам и стал уговаривать их не стрелять в людей.

Я спросил Верховского, какая, по его мнению, пропаганда пошла бы на пользу русской армии и, если бы у него был миллион фунтов, предназначенных именно для этих целей, как бы он ими распорядился. Он ответил: «На книги и литературу для солдат, на кино и чайные, на то, чтобы расширить их кругозор и сделать их жизнь комфортнее». И действительно, именно на эти вещи во время войны практически не обращали внимания.

Позже в курительной я сел с ним рядом на длинный диван. Я спросил его мнение, останутся ли солдаты в окопах этой зимой. Он ответил: «Разумеется, они останутся. Они ведь остались там после революции».

Я поинтересовался у него количеством дезертиров, и он назвал цифру четыре миллиона. Но, как он добавил, это из общего числа военнослужащих 12 миллионов. Я не согласился с тем, что во время революции в армии оставалось 12 млн солдат, и он попытался доказать мне, что эта цифра верна, но был неубедителен.

Он шлепнул себя по колену и сказал: «Мы возродим русскую армию и до весны приведем ее в должное состояние!»

Верховский считает, что озлобление против офицеров является стихийным и нашей задачей является вернуть доверие солдатских масс. Я возразил, что разрушение армии является работой агитаторов, которые играли на естественном стремлении людей спасти свои жизни, что если несколько таких агитаторов расстреляют, то все будет хорошо. Он заметил, что на Юго-Западном фронте и так погибло слишком много солдат. Я снова возразил: «Это число не идет ни в какое сравнение с количеством солдат, погибших на Западном театре».

Верховским владеет мысль о том, что западные союзники должны предложить немцам мир, но на таких условиях, что те сами откажутся. Их отказ продемонстрирует русскому солдату, что у него нет другого выхода, кроме как продолжать сражаться. Я спросил, будут ли они сражаться за Курляндию. Генерал согласился, что не будут, но он верит, что все они понимают одно – это интересы собственного кармана. И каждый будет сражаться за приемлемые с коммерческой точки зрения условия мирного договора. Я посмотрел на него в изумлении, а он продолжал, что успел переговорить с сотнями солдат, и все они понимали, что из-за тарифного соглашения, заключенного после Русско-японской войны, они ежегодно выплачивали Германии огромные субсидии. Вот такой вот вздор!

Полковников тоже слишком молод для своей должности. Он заявил мне, что в его округе все идет прекрасно, но я напомнил, что обучение солдат совершенно прекратилось.

Сегодня утром виделся с Маркозовым. Производство до сих пор находится на минимальной отметке. Например, на железнодорожном заводе в Твери до революции производили по 500 вагонов в месяц. В марте и апреле производство вообще было равно нулю, в мае и июне сделали 40 и 50 вагонов соответственно. Позднее выпуск подняли до 170 единиц, но сейчас производство снова упало.

Помощник командующего округом Кузьмин, хоть он и друг Керенского, считает, что карьера последнего подошла к концу. Он считает, что весь гарнизон перешел на сторону большевиков.