— Откройте ворота! — Воскликнула Дивия, взмахнув мечом в воздухе. — Откройте ворота во имя Разиэля.

Джейми присвистнул, его улыбка была заразительной. — Abre las puertas!

Крик поднялся в воздух. Все больше и больше нефилимов присоединялись к ним — Кадир Сафар и Вивианн Пенхоллоу, крик откройте ворота! — поднимаясь в припев. Тавви и Дрю присоединились к ним, Дрю на мгновение потерялась в криках, ощущая себя частью чего-то большего и более сильного, чем она сама. Она забралась на скамью, потянув Тавви за собой, так что она могла видеть всю сцену: явно неудобную Когорту, кричащих нефилимов, нескольких Сумеречных охотников, которые стояли тихо и неуверенно.

— Мы не ослушаемся истинного Консула! — крикнул Ласло, и лицо его потемнело. — Мы умрем здесь, прежде чем ты заставишь нас нарушить закон!

Крики смолкли — этого никто не ожидал. Глаза Тавви расширились. — Что он имеет в виду?

Толпа замерла. Ни один Нефилим не хотел, чтобы его заставляли причинять вред другому Нефилиму, особенно после кошмара Темной войны. Джия, казалось, колебалась.

Безмолвный Брат выступил вперед. Потом еще один, и еще, их пергаментные одежды шелестели, как листья на ветру. Толпа сжалась обратно, чтобы освободить место для них. Дрю не могла не смотреть на него. В последний раз она видела группу Безмолвных Братьев в день похорон сестры.

Тихий голос эхом прокатился по площади. По выражению лиц собравшихся в толпе Дрю поняла, что все это слышат, эхом отдаваясь в их головах.

— Я — брат Шадрах. Мы посовещались между собой о том, что предписывает нам закон. Мы пришли к выводу, что истинным Консулом является Джия Пенхоллоу. — Брат Шадрах помолчал. Он и остальные беззвучно изобразили сцену, выстроившись против членов Когорты. — Откройте ворота.

Наступило молчание. Лицо Балога исказилось.

— Нет! — Это была Пейдж Эшдаун. В ее голосе звучала высокая, сердитая нотка — тот же резкий и злой тон, который она всегда использовала, когда обзывала Тая, когда насмехалась над одеждой и весом Дрю. — Ты не можешь указывать нам, что делать.

Брат Шадрах поднял правую руку. Так же поступили и все остальные братья. Раздался звук, как будто что-то огромное разорвалось пополам, и ворота распахнулись, врезавшись в членов Когорты, как будто их ударила гигантская рука. Воздух был полон звуков их криков, когда их отбросили в сторону; ворота распахнулись, и за ними Дрю увидела Нетленные поля, зеленые под серым небом и переполненные сражениями.

— Нефилимы! — Джия вытащила свой Дао; она опустила его, указывая прямо вперед на бушующую битву. — Нефилимы, вперед!

Ревя от желания сражаться, Сумеречные охотники начали высыпать из открытых ворот города. Большинство из них перешагнули через упавшую Когорту, те покатились по земле, стоная от боли. Только Камерон Эшдаун, заметный благодаря своим рыжим волосам, остановился, чтобы помочь своей сестре Пейдж подняться на ноги.

Диего и остальные двинулись к воротам. Дрю увидела, как Джейме протянул руку и похлопал брата по плечу; Диего кивнул, и Джейми отделился от группы и побежал к Дрю. Она застыла в изумлении на своей скамейке, когда он летел к ней сквозь толпу. Он был грациозен, как брошенный нож, а его улыбка сияла, как острие сверкающего лезвия.

Он подошел к ней; она стояла на скамейке, и они были одного роста. — Мы бы не справились без тебя, — сказал он. — Ты тот, кто освободил нас. — Он поцеловал ее в лоб, его губы были легкими и быстрыми. — На поле боя я буду думать о тебе.

И он исчез, побежав к своему брату, как Дрю хотела бы, чтобы она бежала к своему.

Она мечтала, что тоже сможет сражаться вместе с другими. Но она не могла оставить Тавви. Она села на скамейку и притянула его к себе на колени, держа его, пока они смотрели, как Диего и Джейме, Райан и Дивия, даже Камерон Эшдаун исчезают в толпе, хлынувшей через ворота на поля.

Багровое свечение

— Я не могу поверить, что Магнус так поступил с нами, — сказал Тай. Он вместе с Китом сидел в углублении под дубом, рядом с полуразрушенным лагерем. Кит сидел на земле слишком долго, но у него не было иного выбора, так как он никуда не мог уйти. Прежде чем отправиться на поле битвы с остальными, Магнус привязал Тая и Кита к корням дуба мерцающими цепями света.

— Извините, ребята, — сказал он, голубые искры танцевали на его пальцах. — Но я обещал Джулиану, что ты будешь в безопасности, и лучший способ убедиться в этом — это быть уверенным, что ты остаешься здесь.

— Если бы он не сделал этого, ты бы последовал за Джулианом и остальными на Нетленные поля, — сказал Кит. — Ты можешь понять ход его мыслей. — Он пнул цепь вокруг лодыжки. Она была сделана мерцающей… в ней не было настоящей твердости, только светящиеся петли света, но она удерживала его на месте так же крепко, как если бы она была сделана из адамаса. Когда он коснулся самого света, то получил слабый удар, как будто от статического электричества.

— Прекрати бороться с ней, — сказал Тай. — Нам не удалось вырваться прежде, не получится и сейчас. Мы должны найти другое решение.

— Или же мы могли бы просто смириться с тем, что нам придётся дождаться их возвращения, — сказал Кит, откинувшись на корни. Он внезапно почувствовал себя очень уставшим — не физически, а морально.

— Я не согласен с этим, — сказал Тай, ткнув палкой в мерцающую цепь вокруг своей лодыжки.

— Возможно, тебе стоит научиться принимать вещи, которые ты не в состоянии изменить.

Тай поднял взгляд, серые глаза мерцали на его тонком лице. — Я знаю, о чем ты говоришь на самом деле, — сказал он. — Ты злишься на меня.

— Да, — сказал Кит. — Я на тебя злюсь.

Тай отбросил палку, Кит подпрыгнул.

— Ты знал, что я собираюсь воскресить Ливви, — сказал он. — Ты знал обо всем этом, и ты твердил мне, что все в порядке. Ты следовал за мной в этом до последнего, а потом сказал мне не делать этого. Я думал, что ты заботишься обо мне, но ты лишь лгал мне. Так же, как и все остальные.

Кит задохнулся от этой несправедливости. Я думал, что ты заботишься обо мне? Он сказал Таю, как сильно он ему небезразличен, но Тай отнесся к этому как к пустяку. Унижение прошлой ночи обрушилось на него горячей волной, вызвав горькую ярость.

— Тебя волнует лишь то, что было бы лучше для тебя, — сказал он сквозь зубы. — Ты желаешь воскресить Ливви ради себя, а не для нее или кого-то еще. Ты знал какой урон это может нанести. Ты думаешь только о себе. Я желал бы… Я желал бы никогда не знать тебя…

Глаза Тая наполнились внезапными слезами. Потрясенный, Кит замолчал. Тай был Таем: он не мог плакать так просто, но он вытирал слезы с лица дрожащими руками. Ярость Кита исчезла, ему захотелось проползти через углубление к Таю, который качал головой, тихо бормоча себе под нос что-то вроде: «Я здесь». Выражение лица Тая полностью изменилось. На его щеках все еще оставались слезы, но губы раздвинулись в изумлении. От удивления.