Отбросив обмякшее тело дамаджи и позабыв о нем, Асом выпрямился. Он не сводил глаз с Ашана.

Ашии удалось медленно подвести под цепочку второй палец. Рычаг был еще слишком мал, чтобы высвободиться, но она сделала вдох, и он удвоил ее силы.

Асукаджи затянул удавку:

– Борода Эверама, сестра, окажи мне честь и умри до того, как я поседею.

Ашия уже просунула третий палец, но притворилась, будто задыхается, и обмякла, на самом деле собираясь с силами.

Ашан спустился по ступеням, и Асом отошел, чтобы оба оказались на равных. Его братья расчистили между ними пространство, унеся мертвых.

– Известно ли матери о твоем предательстве, мальчик? – спросил Ашан. – Ты, кого я растил, как родного сына?

– Мать ничего не знает, – ответил Асом. – Она, как сообщили Мелан кости, всегда будет слепа к сыновьям, и это неоднократно подтверждалось.

– Она не даст тебе удержать трон.

– Она и свой отдаст. Из моей бабушки получится лучшая Дамаджах. Ее канонизация будет моим первым указом в качестве Шар’Дама Ка.

– Сначала дойди до ступеней, – напомнил Ашан.

Под бесстрастными взглядами шар’дамаджи Асом и Ашан вступили в бой за Трон черепов.

Альэверак продержался дольше. Асом, отбив три первых дядиных удара, подставил Ашана под пинок. Андрах отразил атаку, но не сумел помешать Асому прыгнуть и обвить его шею ногой. Собственный вес Ашана докончил начатое.

Отец Ашии стал видным мастером шарусака, еще не достигнув сорокалетия, но Асом сломал ему позвоночник, как най’шаруму. Хруст разлетелся по всему залу.

Асом посмотрел на братьев. Те поспешили опуститься на колени вдоль прохода к трону и упереться лбами в пол. Асом начал свое восхождение.

Именно в эту секунду, когда всеобщее внимание принадлежало ее мужу, Ашия нанесла удар. Она резко запрокинула голову и с силой дернула за цепочку. Нос Асукаджи хрустнул, хватка ослабла, и Ашия выскользнула из удавки.

Все удивленно обернулись к ним, но Ашия, не колеблясь, расчетливо ударила брата по загривку. Она сломала ему кость и разорвала спинной мозг.

– Асукаджи! – взревел Асом, и его холодная аура наконец разогрелась.

Но он не прекратил подъем и двумя огромным шагами преодолел оставшиеся ступени. Ашия бросилась к заднему выходу, который вел в королевские покои.

Асом запрыгнул на трон. С горящими от ненависти глазами он гаркнул:

– Убейте ее!

Ашия толкнулась в двери дворцового крыла Дамаджах, но, как и предупредил Асом, Мелан запечатала их магией хора. С тем же успехом можно было налечь плечом на городские стены.

Она изменила курс и метнулась к огромной колонне, гонимая яростью сыновей Избавителя.

Едва колонна перекрыла им обзор, Ашия перекатилась ко второй, подпрыгнула и быстро вскарабкалась наверх. Ко времени, когда кузены окружили столпы и поняли, что ее нет, она уже нырнула в нишу, где обычно пряталась, охраняя Дамаджах.

У Эверамовых сестер по копью имелись собственные выходы из тронного зала, их дама’тинг не тронула.

Метки тишины оставили внешнюю стражу в неведении. Охрана спокойно стояла на своих постах, и Ашия миновала ее без труда, но затем оказалась в общем коридоре. Асом мог в любую минуту сломать печати и всполошить весь дворец, однако пока путь был свободен. Ее долг – защитить Дамаджах, которую, возможно, сию секунду пытались свергнуть.

– Прости меня, Эверам, – шепнула Ашия и помчалась в противоположную сторону.

– Нет, я тебе его ни за что не отдам! – Кадживах высоко подняла правнука, едва Ашия потянулась за ним.

– Вы оба в опасности, – сказала Ашия. – Асом убивает дамаджи в тронном зале. Я отведу вас под защиту Дамаджах, и вы останетесь там, пока не стихнут беспорядки.

Кадживах отступила еще на шаг, но Ашия поймала бабку за палец и повернула его на пол-оборота. Каджи выпал у старухи из рук, и Ашия плавно его подхватила.

– Как смеешь ты прикасаться ко мне своими лапами?!

Ашия устроила сына на груди, прикрепив к себе шелковой петлей. Полусонный малыш принялся сосать материю, ища сосок.

– Это мой сын, тикка, а не твой. Если хочешь его уберечь, нам надо уходить. Немедленно.

– Твой сын? – вскипела Кадживах. – Где твой сосок, когда он голоден? Где ты, когда он плачет? Когда пачкает бидо? Сражаешься с алагай. А потом я вижу, как ты, измазанная кровью демонов, лишаешь его жизни!

Ашию бросило в жар.

– Не было такого! Это несчастный случай…

Кадживах подняла покрывало и плюнула ей под ноги.

– Несчастным случаем было проклятие в виде ненормальной внучки, которая позорит род!

Это звучало настолько нелепо, что Ашия рассмеялась:

– Неужели ты так глупа, тикка? Разве ты и правда не понимаешь, что моя «ненормальность» – твоя работа? Это ты загнала нас с сестрами во дворец дама’тинг, не думая, чем это чревато. Я – то, что сделала из меня ты, и не больше.

– А теперь ты хочешь, чтобы я искала защиты у Дамаджах? – спросила Кадживах. – И женщина, которая тебя изуродовала, убережет меня от родного внука?

Ашия откинула покрывало и показала красную борозду на горле.

– Сегодня брат пытался меня убить, тикка. Опасность угрожает всем.

– Асукаджи? – поразилась Кадживах. – Что ты с ним сделала? – Она набросилась на Ашию с кулаками. – Ведьма! Что ты сделала с Асукаджи?!

Ашия отвернулась, защищая Каджи и с легкостью отклоняя удары. Она поймала старуху за руку, нажала на болевую точку и направила Кадживах к двери. Каждый раз, когда та пыталась отклониться от заданного маршрута, Ашия давила сильнее и всякое сопротивление прекращалось.

Так они дошли до зала, и уже там раздался крик. Полдюжины шарумов налетело с обеих сторон, перекрывая им путь.

– Благодарение Эвераму – ты цела, святая мать, – произнес главный кай’шарум. – Твой внук с нетерпением ждет этой вести. – Он повернулся и направил копье на Ашию. – Отдай ребенка святой матери и отойди. Живо.

Ашия завела руку назад и сжала древко одного из коротких копий, скрещенных на спине.

– Я не расстанусь с сыном.

– Так тому и быть, – улыбнулся кай’шарум. – Свою дживах ка Шар’Дама Ка тоже ждет не дождется.