ощущал, как слабеет ее уверенность, как уходят детские переживания… Я чувствовал это в себе, в ее сердце, как в своем. Я понимал, что теперь она с недоверием смотрит по сторонам, что у нее возникает все больше вопросов, что Бог уже не кажется таким бесспорным, как раньше. И вот я добился. Ее вера оборвалась. Окончательно и по всем фронтам. Она больше не доверяла ни людям, ни Богу, никому. Я ощутил это вместе с дробящей болью в ребрах. После этого моя связь с ней исчезла. И на щеке выступила кровь… Я помню, как и оглянуться не успел, а за мной уже нагрянули воины небесного легиона. Я предстал на суд Божий, и мне вынесли обвинительный приговор. Так я и оказался на главной площади ада.

Сергей замолчал.

— Ты устранил в ней наивность вместе с верой, — проговорила Виолетта. — Но вера в Бога — это же ключ к спасению…

— Да знаю я, знаю! — воскликнул Сергей. — Но что мне оставалось делать, черт возьми?! Смотреть, как она умрет среди этих подонков ради своей веры в этот безумный вздор и попадет в ад?!.. — он осекся: — Прости…

— Ничего…

— Видишь, я стал полным гадом… — промолвил Сергей. — Знаешь, Виа, когда Михаил свергал меня в ад, то спросил: раскаиваюсь ли я. Но я ничего не ответил. Я не знал, что мне сказать. Да, я совершил этот грех, и я знаю об этом. Но ведь у меня не было другого выхода!.. Зачем-то мне было открыто будущее?.. Затем ли, чтобы я ничего не попытался изменить?!.. Я миллиард раз спрашивал себя об этом, миллион раз просил прощения, но Бог меня не слышит. Я не знаю, что мне делать. Я не могу понять, как мне искупить то, что уже сделано, и что было бы хуже: бездействовать, глядя как умирает вверенный тебе человек, или дать шанс выжить, чтобы потом она могла снова вернуться к Богу и к уже настоящей дружбе. Возможно, мне и правда нужно было попасть в ад, чтобы дать ей этот шанс ценой самого себя. Что ж, тогда я ни о чем не жалею… Пусть будет так.

— Ты поймешь, ты все поймешь обязательно, — сказала Виолетта. — Ведь ты такой умный… И ты сделал это ради любви, я знаю. Бог простит тебя, я верю…

— Спасибо за поддержку, — грустно улыбнулся Сергей.

— Хочешь, я тебе тоже расскажу, как я отпала?..

— Да, конечно хочу, — кивнул он.

— Ты был ангелом-хранителем, а я была ангелом Рафаила, — Сергей незаметно улыбнулся. Он так и знал: сестричка милосердия, маленькая и хорошенькая травяная фея, которая любит вышивать. Кем же она еще могла быть. — Я не очень долго служила. Но я так любила это служение. И девочек, и архангела… Хоть я его уже плохо помню, но помню, что он всегда был такой ласковый и внимательный, совсем как ты…

— Мне до Ральфа далеко… — выдохнул Сергей.

— …Один раз мне явился юноша. Это был демон, но я это не сразу поняла. А потом, когда он со мной заговорил, я сообразила, что он не ангел. Но он сказал, чтобы я не пугалась его, и я ему поверила. Он был красивый, конечно, не такой, как ты, но очень симпатичный и милый. Он стал беседовать со мной. Он рассказывал мне о любви.

— О любви?

— Да. О той любви, что бывает между мужчиной и женщиной. Я и раньше слышала это на Земле, но в его устах это звучало так прекрасно, так притягательно… Я заслушалась его допоздна. Потом я поняла, что мне пора возвращаться к Рафаилу и стала прощаться. Он предложил встретиться на следующий день. Мы виделись еще несколько раз, и я все слушала его. А когда я прилетала обратно в рай, я не могла не думать о его рассказах. Все казалось таким тайным и неизведанным, совсем не таким, как у нас. Однажды он сказал, что не может больше ко мне приходить, но предложил попробовать один из этих романов. Я сомневалась сначала, но он пообещал, что вреда не будет. И я согласилась… Он улыбнулся и поцеловал меня впервые в жизни в губы, как у нас не принято, и я отпала… — Виолетта тихонечко вздохнула. — И вот я тут. И вся обещанная любовь разлетелась как пыль… Теперь я вспоминаю Рафаила, и как он любил каждую из нас, а я не видела это за рассказами этого демона…

— Маленькая моя, — проронил Сергей, глядя, как Виолетта смахивает слезинку.

Как незамысловато прозвучал ее рассказ. Девочка, девочка Ральфа… Только белого платья, которое она, видимо, не решилась надеть в аду, не хватало ее образу. И вот что значил тот лепесток, который тогда растоптал, забрав из ее рук, Князь. Лепесток белой розы ангелов покаяния. Сергей вновь ощутил живую резь бессильных страданий.

— Если б я знала, что в раю могу встретить тебя… То я бы никогда не ушла. Но почему-то мы встретились только в аду… — она положила голову ему на грудь, обнимая его двумя руками.

— Виа, не надо, — он взял ее запястья. — Я боюсь причинить тебе вред…

— Я знаю, ты не причинишь. Ты добрый и хороший.

— Ты видела сегодня, что я такой же демон, как все…

— Нет, — возразила она. — Ты мой ангел. Я люблю тебя, и я верю, что ты неспособен ни на что плохое. Потому что ты самый лучший…

— Эх, Виа, — Сергей качнул волосами. Но все же отпустил ее руки, позволяя себя обнять. — И ты такая доверчивая…

И ни его история, ни ее собственная жизнь не могли изменить детски искренних сердец сестер милосердия.

— Я ведь… не могу по-другому… — ответила она.

Прижимаясь к нему, как слепой новорожденный щенок: он не мог ее оттолкнуть, кем бы он ни был.

Глава 39

В конференц-зале помаленьку собирались демоны. Стрелки часов тикали к половине шестого, и сегодня на это время Князь назначил совещание.

Он ждал аж две с половиной недели после праздника, оттягивая момент необходимой ударной работы и все это время довольствуясь переговорами с отдельными генералами.

Самуил сидел довольный во главе стола и попивал ликерчик. На стене экранами горели зеркала, но он в них не смотрел, разглядывая кольца на своих руках и мурлыча какую-то любовную песенку.

С мониторами баловался Ираклий, безостановочно переключая щелчками пальцев сцены Земли, облаков и преисподней. С левого края