Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алан, не здороваясь, опустился на стул.
— А ты, значит, ценишь ее приход, Варф?! — внезапно развеселился Князь.
— Я привык брать, а не ценить, — ответил Варфоломей.
— Это ты молодец!.. — рассмеялся Самуил.
В комнату ввалился Дементий.
— Я не опоздал? — спросил он, медленно поспешая на свое место.
— Нет, у тебя еще две секунды! Прогресс! — воскликнул Казимир, кидая взгляд на стенные часы.
— Хвала бездне, что Жаша не пересеклась с Дианочкой, а то представляю, какая была бы истерика, — проговорил Князь, поднимая брови. — Так, сейчас моя жена придет и можно начинать… — его глаза остановились на отсчитывающей вторую часть часа стрелке.
— Диана не придет, — подал голос Алан. — Я как раз хотел об этом сказать.
— Серьезно? Это почему? — Самуил наморщил лоб. — Ты ей сообщил, что сегодня я ее вызываю на совещание?..
— Да, сообщил, — кивнул Алан. — Она просила тебе передать, что неважно себя чувствует и не сможет прийти.
Генерал гордыни потянулся за стоящим на середине стола стаканом и графином.
— Уж не ты ли ее попортил? — шутливо поинтересовался Князь.
— Нет, не я. Сверхурочная работа, видимо, — Алан поднял на Самуила безразлично синий взгляд. Рука уверенно налила водки.
— Погоди, она так и сказала: не могу прийти, мне плохо? — переспросил Князь.
— Так и сказала.
— И при этом не добавила, что это именно от меня и моих совещаний?..
— Не припомню такого.
— Что-то мне не верится, что Диана использует подобную лексику, — засомневался Князь. Его рука оторвалась от стола, он щелкнул пальцами.
Генералы увидели, как на крайнем зеркале, где проносились фрагменты адской площади, неожиданно зажглись свечи кабинета Княгини преисподней. Алан и Диана сидели за столом друг напротив друга. Второй генерал встал со стула.
«Чуть не забыл, — донесся до всех голос Алана. — Князь просил тебя завтра в половине шестого быть на совещании».
«Просил? — Диана обострила подведенные глаза. — А больше этот блудливый скот ничего не просил?..»
Лицо Самуила скривилось в усмешке, прищурив глаза, он смотрел на супругу.
«Передай этому облезлому барану, что я плевать хотела на его завонялые просьбы. У меня работы до черта, и мне некогда нянчиться с уродскими посиделками! Пускай он один совещается со своими убогими животными!.. Косым козлом, безмозглой лопатой, трясущимся головастиком, анафродизиальным поленом и кривоногой лыбящейся музой!.. — пять пальцев Дианы демонстративно загнулись один за другим. — Скажи, что я желаю ему, чтобы после совещания они все от… его до смерти, и он бы сдох наконец и перестал мозолить мне глаза!..»
«Что-нибудь еще, прекрасная?..»
На экране застыл крупный план Алана. В конференц-зале образовалась немая сцена. Округленные глаза вперились в зеркало. Лицо Ираклия стало таким, что можно было отбивать об него воблу.
— Это у меня кривые ноги?.. — еле-еле шепнул он.
— Ха-ха-ха! Узнаю Дианочку! — Самуил расхохотался в голос. — Что ж ты, Аланчик, не довел ее слова до моего сведения? Она же так просила! Стыдно, дорогой, не выполнять, когда просит женщина, особенно красивая! — светясь от смеха, Князь порывисто потянулся за ликером и набухал себе полный бокал. Его глаза весело устремились на Алана.
Взгляды присутствующих последовали за Князем. Алан сидел, молча изучая стакан. Его лицо не изменилось, лишь немного усилилась белизна щек. Ситуация сложилась аховая. Все ждали его объяснений. Стало кристально ясно, что он откровенно прикрывал Княгиню, причем по собственном инициативе. Вдобавок для непосвященных в тайны плана оставалось непонятным, что он делал в покоях Дианы. Тысяча новых слухов к ночи была обеспечена. Но не это волновало Алана больше всего.
Со Дня ада мелькнули как один миг две недели. И все видели, насколько второй генерал изменился за эти дни. Он стал рассеян, неразборчив в выпивке и женщинах, по-прежнему не смотрел по сторонам, но теперь ко всему еще и ничего не видел вокруг. Очевидно: парень чах на глазах. Оставался вопрос отчего?..
Предположения громоздились от карьеры и соперничества с Варфом до опалы Князя. Но они оказались ничем не обоснованны. И все большую популярность набирала версия, что так сохнут только по женщинам. Коридоры преисподней полнились историями о том, что Алан таинственным образом связан с Дианой. Казалось, чего еще было нужно, раз вот он ответ?.. Но доказательств не было, и чересчур сильны были позиции красавца Алана. Сплетни были обречены оставаться сплетнями, пока не случилось бы что-нибудь такое, что открыто бы опровергло репутацию недостижимо гордого генерала и заставило бы общество говорить о несостоявшемся романе самой знаменитой пары всех тысячелетий.
Изнывающие представители первой касты ждали этого, как конца затянувшегося сериала. Но Алан и словом не проговорился, ни играя пьяным в стельку в курилке, ни лежа в постели с «избранными» женщинами. Сверх разжигаемых страстей, Князь хранил во всей этой заварухе гордое молчание, будто и позабыв о своей патологической ревности к любому, кто не так посмотрит на его жену. Более других терзаемым самым святым чувством — любопытством, Ираклий не смог утерпеть. Проявив дружеское участие, он подошел к Алану наедине как старый знакомый и спросил, что же все-таки случилось. Но Алан огрызнулся на него так зло, что пятый генерал отвалил насовсем, а потом два дня мучался из-за обостренного, как у всех муз, восприятия действительности. Откуда взялось такое обращение: как будто в детстве и не бегала по райской поляне маленькая муза с длинными волосами и блестящими карими глазами и, держа в руке шарик, не уговаривала со всеми вместе слезть с яблони насупленного синеглазого ребенка. Во что бы то ни стало, генерал удовольствий решил выяснить всю подноготную.
Тем временем за шестнадцать дней прошла вся жизнь Алана. Словно и не жил он до этого вообще, не чувствовал, не видел. Оправившись за два дня от произошедшего на праздник потрясения, он взглянул вперед и в страхе не увидел выхода из лабиринта.
Впервые за дни забвенья он понял, что продолжает любить Диану. И любит ее еще сильнее. После первой неудачи он думал, он надеялся, что сможет обо всем забыть, но это было невозможно. Пойманная искра была сильнее его воли. Алан чувствовал, как она точит изнутри, разрушает его. Он осознал, что это из-за нее опустились в тот вечер его руки. И он не смог, просто не смог пойти на то, чего так желала и так ненавидела Диана, и о чем так бездумно
