Ему мучительно хотелось поговорить с соседкой, но он подозревал, что не получит внятного ответа на свой вопрос. Конечно, можно предположить, что Анджеле Мартин удалось наконец убедить Мышку в том, что Дэниел вампир, но это все–таки смехотворное и нелепое предположение.

Недоумение Дэниела длилось почти целый день, пока он не услышал весьма нехарактерный для Мышки шум в комнате. Сердце у него тревожно заколотилось, хотя сам он не мог понять, почему его так сильно беспокоит поведение соседки.

Наконец он не выдержал и решил спуститься вниз. Картина, которую увидел Дэниел, не просто поразила — она обескуражила его. Госпожа Мышка весьма торопливо перетаскивала вещи из своей уютной норки в холл, причем делала это с таким выражением на лице, словно ее кто–то преследовал.

Неужели она решилась переехать? — подумал Дэниел и почувствовал, что это не на шутку его напугало. Но в чем причина? Почему она решила это сделать не тогда, когда он изводил ее своими придирками и ворчанием, а сейчас, когда их отношения наладились?

От внимания Дэниела не ускользнуло, что, увидев его, Мышка вздрогнула и побледнела, словно перед ней и впрямь стоял сам кровожадный Дракула. Дэниел не выдержал.

— Послушайте, может, объясните мне, в чем дело? — поинтересовался он, обиженно и сердито глядя на Мышку, которая, как ему показалось, еще больше испугалась, услышав его вопрос.

— Да ни в чем, — пробормотала она, делано улыбнувшись. — Просто я решила переехать, вот и все.

— Я могу поинтересоваться куда?

— К своей подруге. Вики. Вы ее знаете.

— И к чему такая спешка?

— О, она отправляется в очередное путешествие, и, судя по ее словам, надолго. У нее великолепная квартира, так что я подумала…

— Послушайте, госпожа Мышка, хватит врать, — не выдержал Дэниел, поймав очередной испуганный взгляд. — Ни к какой Вики вы не переезжаете. А если и переезжаете, то вовсе не из–за ее великолепной квартиры. Думаете, я не знаю, как вам нравится сидеть вечерами в беседке, пить чай и предаваться воспоминаниям? Вы ни за что не променяли бы этого удовольствия на какую–то там квартиру без серьезных причин. — Ему показалось, что последние слова испугали Мышку еще больше. — Да что с вами случилось, можете мне объяснить? Что я такого вам сделал? Я даже перестал придираться к тем пачкам, которые вы после ухода Мисси снова принялись распихивать по всем углам. Вы как будто боитесь. Но чего? Кого?

Мышка застыла со связкой книг в руках, и, как ему показалось, ей было страшно даже шелохнуться.

— С чего вы взяли? — пробормотала она побелевшими губами. — Ничего я не боюсь. Просто решила переехать. Я ведь и раньше говорила, что не хочу жить с соседями.

— Черта с два! — взорвался Дэниел, который почувствовал себя как ребенок, наказанный за то, чего он не делал. — Вы бы не уехали отсюда только назло мне! Будто я вас не знаю, госпожа Мышка! Не знаю вашего чертового упрямства!

Он немного остыл, но по–прежнему смотрел на Мышку в гневом ожидании объяснений, которых она явно не хотела давать. Мышка по–прежнему сжимала в руках книги, наспех перетянутые куском где–то подобранной веревки. А ведь она так и не ответит на мои вопросы, подумал Дэниел, глядя на это испуганное существо. Так и уедет с упрямыми дурацкими мыслями в своей маленькой головке.

Дэниел обошел Мышку, застывшую с книгами, спокойно подошел к двери и, вытащив из кармана ключ, запер ее изнутри. На Мышке не было лица, когда он обернулся.

— Я не выпущу вас отсюда, пока вы не дадите мне исчерпывающего ответа на мои вопросы, — холодно сообщил он. — И не надо смотреть на меня, как на вампира из сказок вашей миссис Мартин.

— Немедленно откройте дверь, — раздался дребезжащий от страха голосок. — Я буду кричать, и ваша соседка меня услышит.

— Ушам своим не верю. Неужели дело все–таки в миссис Мартин? — недоуменно уставился на Мышку Дэниел. — Неужели вы поверили бредням этой старухи, Миа? Я был о вас куда лучшего мнения. Нет, вы для этого слишком разумны, — покачал он головой. — Здесь должно быть что–то еще.

— Вы сами знаете, что еще, — тихо произнесла бледная Мышка. — Откройте дверь и выпустите меня. У меня все равно нет ни сережек, ни цепочек, ни колец.

— А при чем тут… — начало было Дэниел, а потом, нахмурившись, посмотрел на Мышку. — Вы что же, были в моей комнате?

— Была, — одними губами пролепетала она.

— Не спросив у меня разрешения?

Ответом на этот вопрос был молчаливый кивок дрожащего подбородка.

— Не сказав мне об этом ни слова?

Подбородок еще раз качнулся вниз.

— И видели мою коллекцию?

— Да, — снова пролепетала Мышка, как видно устав кивать.

— И поэтому решили уехать? Тогда я вообще ничего не понимаю, — покачал головой Дэниел, — Вы что, думали, я стану приставать к вам и требовать в подарок безделушки, которых вы не носите? Или решили, что я вор и украду у вас драгоценности, которых наверняка нет? Какой вывод сделала ваша маленькая упрямая головка, ответьте мне наконец!

— Не кричите на меня, — выдавила из себя Мышка и, проглотив комок, который, как показалось Дэниелу, стоит у нее в горле, добавила: — Я видела не только украшения.

— А что еще вы такого видели? Не заставляйте меня тянуть из вас слова, неподражаемая мисс.

— Ваши бинокли.

— Мои бинокли?

— Да, ваши бинокли.

— Ну и что с того? — Дэниел снова воззрился на нее с недоумением. — Бинокли и бинокли. Вам–то какой от этого вред?

— Какой вред? — уставилось на него маленькое испуганное существо. — Вы… вы… да вы маньяк!

— Что?! — Дэниел оторопел, задумался на несколько секунд, а потом раскатисто расхохотался.

Теперь уже Мышка смотрела на него в состоянии крайнего недоумения.

— Что тут смешного? — уже не испуганно, а сердито поинтересовалась она у Дэниела, когда он отсмеялся. — Как еще, по–вашему, я могла объяснить эту странную коллекцию? А то, что вы подглядываете за соседями? Что должно было прийти мне в голову?

— Давайте я разложу по полочкам вашу версию, — хмыкнув, предложил ей Дэниел. — Вы увидели женские побрякушки, а потом наткнулись на бинокли и решили, что я высматриваю в ночи молоденьких женщин вроде вас или даже помоложе, и — даже страшно подумать о себе такое — совершаю свои страшные действия, а полом забираю их украшения?

— Ну… — На ее лице появилось выражение раскаяния и даже облегчения. — Я… Да, что–то в этом роде.

— И, конечно, мои слова о том, что я не могу выходить из дому, были не более чем игрой.

— Ну…

— И, разумеется, я придумал всю эту комбинацию, чтобы вы остались в моем доме и я смог осуществить свой страшный замысел.

— Ну…