– Я понимаю, почему ты не хочешь выходить замуж, – тщательно подбирая слова, проговорила она и взяла Кейт за руку. – И поэтому ты должна быть предельно осторожна, дорогая. Желание – мощная сила. Рэнд умеет его сдерживать, а вот ты – пока еще нет. Надеюсь, герцог понял, что ты не искушенная в тонкостях любви светская дама, а невинная и во многом наивная девушка. Наверное, понял, потому-то и не дает о себе знать. – Мэгги порывисто обняла Кейт и продолжила: – Я знаю, как это трудно, но для вас обоих будет лучше, если он оставит тебя в покое. Помни это, Кейт. И моли Бога, чтобы Рэнд тоже об этом помнил.

Для поездки в оперу Кейт выбрала переливчатое шелковое платье такого же оттенка, как и ее волосы, с завышенной талией и глубоким вырезом, открывавшим привлекательную ложбинку на груди, отделанное по лифу и подолу широкой золотой тесьмой. К нему Кейт надела золотистые туфельки и длинные, выше локтя, золотистые перчатки.

Взглянув на часы и бросив последний взгляд в зеркало, она вколола в высокую прическу несколько дополнительных шпилек и направилась к лестнице. Отец уже ждал ее у входной двери, облаченный во фрак бордового цвета, серые панталоны и жилет в серую крапинку, выгодно оттенявший его убеленные сединами волосы.

Одежда сидела на нем как влитая, но все-таки Кейтлин больно было видеть, как отец сдал за последние несколько лет. Когда-то Донован Хармон был красивым мужчиной. Теперь, в возрасте шестидесяти с небольшим лет, под глазами у него залегли глубокие морщины, кожа стала тонкой и обветренной от беспрерывной работы на солнце, а глаза, некогда ярко-синие, как небо, поблекли. Он был почти на двадцать лет старше матери, когда они поженились. Должно быть, молодость и красота Мариан Симмонз были отчасти той причиной, по которой он так сильно в нее влюбился.

– Готова, дорогая?

– Да, отец. – Наклонившись, она поцеловала отца в морщинистую щеку и, отступив на шаг, окинула его с головы до ног критическим взглядом. – Ну и ну! Какой ты сегодня красивый!

– Спасибо, милая, – поблагодарил отец, чуть смущенно улыбнувшись ей.

В этот момент из тени под лестницей вышел Джеффри Сент-Энтони. Кейт и не подозревала, что он там стоит.

– А вы, мисс Хармон, выглядите просто потрясающе. Кейт присела в глубоком реверансе.

– Благодарю вас, милорд, – сказала она и, поднявшись, оперлась о предложенную им руку.

В модный Королевский театр, расположенный в Хеймаркете, они отправились в изящном черном ландо Джеффри. Кейт уже знала, что это самый большой театр в Лондоне и один из наиболее элегантных, что зрительный зал в нем построен в форме огромной подковы и в нем пять ярусов лож.

Поднявшись на третий этаж, они вошли в частную ложу маркиза Уэстера, забронированную Джеффри на этот вечер. С кресел, обитых темно-синим бархатом, прекрасно было видно и сцену, и оркестровую яму, и весь зал на целых три тысячи мест.

Состав зрителей был пестрым: от девушек – продавщиц фруктов и безвкусно, кричаще одетых дам полусвета до самых титулованных представителей великосветского общества. И Кейт подумала, что могла бы вместо оперы вполне удовольствоваться разглядыванием расфуфыренных зрителей.

– Я так рад, что вы согласились поехать, – вывел ее из задумчивости Джеффри, до того разговаривавший с отцом. Облаченный в темно-синий фрак, белый жилет и серые панталоны, Джеффри удостоился пристального внимания по крайней мере десятка женщин. – Надеялся... я думал... может быть, вы не будете против, если мы завтра...

В этот момент заиграла музыка, и Кейт с облегчением вздохнула. Джеффри был одним из самых преданных сторонников и щедрых спонсоров отца. И Кейт, и профессор высоко ценили его помощь и поддержку, но Кейт вовсе не собиралась потворствовать развитию их отношений. Она относилась к нему лишь как к другу.

Опера началась. Кейт поразилась раскованному до неприличия поведению зрителей: они так громко аплодировали Каталани – примадонне лондонской оперы, – что заглушали звуки музыки. Наконец все понемногу успокоились и стали смотреть представление, оказавшееся, как и обещал Джеффри, на редкость хорошим. Кейт искренне наслаждалась происходящим на сцене и наслаждалась бы и впредь, но вдруг заметила высокого, хорошо сложенного мужчину, сидевшего в соседней ложе и показавшегося ей знакомым. Сначала она подумала, что ошиблась. Не может быть, чтобы этот человек, сидевший рядом с очаровательной брюнеткой, был Рэндом Клейтоном. Однако его грациозные, уверенные жесты, улыбка, открывавшая ровные белые зубы, которую она слишком хорошо помнила, ясно дали понять ей, что никакой ошибки нет, это и в самом деле герцог. И Кейт почувствовала, как у нее упало сердце.

Напрасно пыталась она убедить себя, будто ей безразлично, что Рэнд так быстро ее забыл, явившись в оперу с другой женщиной. Сердце больно сжималось всякий раз, когда она замечала, как он наклоняется к роскошной брюнетке и что-то шепчет ей на ушко.

Когда первое действие закончилось и зажглись свечи, Джеффри поднялся, протянул ей руку и Кейт с радостью встала.

– Пойдешь с нами, папа? – спросила она.

– Вы идите, а я посижу, – ответил отец.

И Кейтлин с Джеффри спустились с лестницы, намереваясь ненадолго выйти из театра и подышать свежим воздухом, но у подножия лестницы почти столкнулись с Белдоном и красивой молодой женщиной, его спутницей. Сердце Кейт снова больно сжалось. Не подавая вида, как ей неприятно, она изобразила на лице самую что ни на есть ослепительную улыбку и подвинулась к своему золотоволосому спутнику чуть ближе.

– Добрый вечер, ваша светлость, – начал Джеффри официальным тоном. – Мне показалось, что я видел вас наверху, но я подумал, что ошибся. Совсем забыл, что ваша ложа находится рядом с ложей моего отца.

Герцог криво усмехнулся.

– Я и сам об этом забыл, поскольку уже давно не ездил в театр. – Он взглянул на свою спутницу. – Вы помните леди Энн?

– Конечно, – ответил Джеффри и приложился к ее ручке.

– А эту леди зовут мисс Хармон, – сообщил герцог брюнетке.

– Добрый вечер.

Леди Энн улыбнулась обворожительной улыбкой Джеффри и вежливой – Кейт. У нее был великолепный цвет лица и коротко остриженные, завитые с нарочитой небрежностью волосы, блестевшие в свете свечей, словно черный шелк. Внезапно Кейт захотелось очутиться где угодно, только подальше от нее.

Несколько минут герцог вел ничего не значащий, вежливый разговор, не спуская глаз с Кейт.

– Как вам нравится опера, мисс Хармон? – наконец спросил он.

Кейт показалось, что голос его звучит несколько напряженно, но она не могла понять почему.

– Очень нравится. – Она улыбнулась своему спутнику ослепительной улыбкой. – Кроме того, мне необыкновенно приятно находиться в обществе Джеффри. Я так рада, что он меня пригласил.

Рэнд грозно нахмурил брови. В его глазах, казалось, вспыхнули золотистые искорки.