Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 3. Хуже татарина
Марат от природы был здоровый бугай, да еще плюс к этому с юности увлеченно занимался силовыми видами спорта, частенько оттачивая навыки в жестоких уличных потасовках. Крепкий мальчуган с нерусским именем рос с матерью-одиночкой, которая хоть и любила сына всем сердцем, но была постоянно занята на работе и по хозяйству. Марат был предоставлен на воспитание улице, и хотя детство его проходило в маленькой деревне, но и там находилось немало охотников поучить голытьбу- безотцовщину кулаком в морду и показать ему его место. Марат своё место знал хорошо и с ранних лет занимал место лидера, пусть даже и не всегда всеми признанного, но тем не менее лидера. Он как давал сдачи местным хулиганам, или мог и сам первый от души поколотить задиристых пацанят-дачников, приехавших на лето в Верхний Кислицы к дедушкам-бабушкам.
В заключение Житин, отойдя от шока, после того как совсем попривык и освоился в колонии, опять начал поддерживать свою спортивную форму, как мог, ухищряясь для этого. Так что срок, пусть даже такой большой, не согнул Сейфа, хотя теперь он много курил, пил алкоголь и чифирь и наколол себе среди прочих тюремных татуировок то ли колесо, то ли славянско-рунический калаврат темно-синими чернилами. Но в целом Сейф не так уж и сильно постарел и в свой без копеек полтинник выглядел как и прежде эдаким Ильей Муромцем.
И несмотря на беспроглядно тяжелую жизнь, нередко улыбался и любил подколоть оппонента шутливо-крепким словцом, тем паче, что теперь его лексикон обогатился тюремным жаргоном.
А вот серые с прищуром глаза Марата всегда были наполнены тоской и болью. Такую боль в глазах мужчины могут оставить только три вещи: это война, тюрьма и женщина. Многострадальному Сейфу из этого списка удалось избежать лишь первого пункта… Хотя к войне можно без особого преувеличения причислить ту борьбу с нечистой силой, которую пришлось вести много лет назад ему и его закадычному другу Кулёчкину. Но этот рассказ повествует совсем о других, хотя и не менее мистических и трагичных событиях в жизни нашего старого и доброго знакомого Марата Житина.
В общем-то вся история, описываемая на страницах этой книги, берёт своё начало именно с этой главы и с этого погожего денечка, когда осень чувствовала себя полноправной хозяйкой этих северных мест и как ярмарочная торговка торопилась выставить на показ все припасы и богатства свои. Пока ещё нет снега и коварная лютая зима не потеснила ее бесцеремонно и не стерла все ее золото-бордовые краски, к которым подмешала свое изумрудное роскошное убранство вечнозеленая тайга.
Проще говоря на улице как и на душе Житина было тепло, он возвращался домой, после работы и нёс в шаробане букет из осенних листьев и рябины для жены и поделки из шишек для маленькой дочки.
Настроение его сразу помрачнело, когда возле дома он увидел невесть откуда взявшийся Хундай Крассовер Тигуан апельсинового цвета. Кто это прикатил на такая щегольской тачки, к его деревенскому дому, Сейф не мог даже предположить, но уже почувствовал неладное. Когда он зашёл в дом перед его глазами возникла следующая картина.
Его законная жена в цветастом байковом халате сидела, вся раскраснелся от смеха, за накрытым столом напротив, молоденького и явно городского парня, он был одет на взгляд Житина настолько нелепо, что тот даже невольно ухмыльнулся оценив его прикид — ярко розовое худи с капюшоном, дранные джинсы и кроссовки с переливающимися неоновым блеском шнурками, делали из незнакомца, который плюс к этому, был ещё и кудрявый как ангел, при условии если бы ангелочки могли бы быть жгучими брюнетами, не то чтобы просто модного горожанина, а прямо — таки инопланетго гуманойда.
Да, и еда, который был завален стол с первого взгляда, неприятно поразила хозяина обилием ярких оберток, упаковок и бутылочек, и, слава богу, что его полуторагодовалая Настенька ещё не интересуется подобными изысками, а деловито копошится в своём манеже, перебирая игрушки-погремушки. А вот Марьяна, кажется, была всем очень даже довольно и то и дело визгливо хохотала над словами пришлого субъекта и, кажется, уже успела пропустить рюмку-другую клюквенной настойки собственного производства, которую обычно потребляла только по особым случаям, и сейчас, видимо, по ее мнению, был именно такой… Вся эта ситуация взбудоражила в душе Марата неуемную злобу, она вскипела в нем, но мужчина все же решил сдержать себя и усилием воли все же погасил гнев свой, так как бывает, если в кислоту сыпануть соды. Марьина и гость отреагировали на вошедшего хозяина словами приветствия, на которые Марат отвечать не стал, а что-то неприятное буркнул в адрес молодой супруги по поводу того, что она, не дождавшись любимого мужа с работы, села угощать гостя. На что Марьяна ответила в свое оправдание, что-то он приходит очень уж поздно и не держать же парня голодным после такой дальней дороге. Гость, чувствуя свою вину, поторопился перенести разговор на другую тему, подошёл к Марату, который прямо в валенках прошел в дом и принялся тискать любимую Настёну. Гость представился: «Меня зовут Петрушкин Степан Петрович, но вы можете называть меня Фантом, меня все так называют», — сказал паренёк и протянул Марату руку для рукопожатия. Сейф уж было хотел, скрипя сердцем, все же поприветствовать незваного гостя в ответ, но его следующая фраза изменила его намерения. «Я как только узнал, что вы теперь на свободе, так сразу примчался к вам сюда. Я журналист-блогер кудрявый, хотел было ещё что-то добавить к сказанному, но не успел». Уже было собиравшийся пожать ему руку Житин как услышал, что он журналист, сразу передумал и вместо этого ударил Петрушина головой в нос так сильно, что искры, кровь и слезы хлынули у бедолаги разом. Длинный, как фонарный столб, бедный Фантом был все же чуточку ниже Марата, чей рост составляет 196 сантиметров, а комплекция сухопарого паренька в
