смог устоять перед твоей тёплой и доброжелательной компанией.

Она скрестила руки на груди, косясь на меч на полу.

— Серьёзно. Зачем ты пришел?

— Я оставил на кухонном столе ящик слитков золота, твою регулярную стипендию, а также пришёл научить тебя призывать Эмеразель, — он повернулся к коридору. — Следуй за мной.

Урсула подхватила Хондзё с пола, вернула его на стеллаж и пошла за Кестером.

Он заговорил с ней через плечо.

— Когда встретишься с богиней страсти и гнева, пожалуйста, не огрызайся. Она может внушить тебе сделать всё, что она захочет, в том числе и выброситься из окна, так что советую тебе быть приятной и очаровательной, — он бросил в её сторону холодный взгляд. — Иными словами, не будь собой.

— Я идеально очаровательна с теми людьми, которые не похищали меня и не угрожали моей жизни, — огрызнулась она.

— Ты сама об этом просила, — они остановились перед дверью в комнату с сигилом, и Кестер продолжал. — Призыв простой. Тебе надо лишь три ингредиента. Первый — её символ.

— Треугольник в круге. Его я запомнила, — Урсула прошла за ним в комнату с сигилом, глянув в окна на заснеженный город. Она вот-вот встретится с бессмертной богиней огня, однако её кровь превратилась в лёд. Она покрепче обняла себя.

Кестер сдвинул ковёр в сторону, открывая символ на полу.

— Второй ингредиент — огонь, — он достал из своей куртки коробок спичек и маленькую серебряную фляжку.

Он открутил крышечку и сделал глоток.

— Великолепно, — вылив несколько унций скотча на сигил, он чиркнул спичкой и бросил её. Его голос обрёл профессорские интонации. — Если будешь использовать алкоголь, убедись, что он достаточно крепкий, чтобы загореться. Ты же не хочешь оказаться с одной рукой на пакте и сигилом, который не загорается.

— Крепкий. Поняла, — необязательно дорогой, главное — содержание алкоголя.

— И последнее: тебе надо произнести заклинание призыва, — Кестер сунул руку в карман и достал небольшой кусочек пергамента. — Я его заучил, но вот тебе копия, чтобы зачитывать слова. Тебе надо повторять за мной.

Урсула посмотрела на бумагу. На её поверхности теснились «паучьи» буковки. Кестер заговорил, и хоть она не знала названия языка, но обнаружила, что может фонетически произнести это. П.У. просто полна сюрпризов.

Пока они читали заклинание, слова начали сами слетать с её языка.

Когда они проговорили финальную строчку, огонь полыхнул как при взрыве вулкана, и Урсула прикрыла лицо от жара. Огонь резко потух, открывая взору тёмный дымчатый силуэт в центре сигила.

Там поднялась женская фигура. От неё исходили тёмные завитки дыма, глаза горели как сверхновые звёзды. Вздрогнув, Урсула отвела взгляд в сторону, пока это не сожгло её радужки.

Хриплый голос, потрескивающий подобно пламени, произнёс:

— Это та девчонка, о которой ты мне рассказывал?

— Это Урсула.

Урсула прикрыла глаза, но жар Эмеразель заполнил всю комнату. Клубы дыма витали в воздухе подобно щупальцам, окружая двух гончих. Урсуле показалось, будто она мельком увидела, как Центральный парк за окном теперь полыхает фонтанами лавы и пепла. Это ведь не реально?

Она не могла дышать. Что стало с воздухом? Ей хотелось убраться отсюда к чёртовой матери. Её лёгкие словно наполнились пеплом. Было слишком жарко.

— Интересно, — прошептала богиня. — Очень интересно. Я что-то вижу в ней.

— Она… дерзкая, — сказал Кестер.

— Это ещё не всё. Я не заметила этого раньше, в день, когда она вырезала на себе символ.

«В день, когда я вырезала на себе символ. Она меня знает?» В нутре Урсулы нарастала тошнота. Что-то ощущалось неправильным. Тут слишком жарко, слишком ярко. Ей был нужен прохладный воздух ночи, нужно было ускользнуть в тени, оседлать тёмный ветер в прохладном, тихом пространстве. Её тело дрожало, и она зажмурилась. Она сомневалась, что сможет заговорить, даже если захочет.

— Вы её помните? — спросил Кестер. — Она не знает, откуда взялась.

— Это к лучшему, — выплюнула Эмеразель. — Я хочу увидеть её на коленях передо мной.

Слова прозвенели в голове Урсулы, и она без раздумий упала на колени. Её коленные чашечки хрустнули от удара о пол. Её тело дрожало. Эмеразель имела полный контроль над ней, как и предупреждал Кестер.

— Верная подданная, подчиняющаяся мне. Как прекрасно, — голос богини шипел словно вода на раскалённом камне.

Урсула не могла ответить, не могла посмотреть в глаза богини. Тошнота и ужас сплетались в ней, овладевая её мыслями. «Мне здесь не место».

— Скажи, что ты моя подданная, — прошептала Эмеразель.

Урсула ощутила, как её губы шевелятся.

— Я ваша верная подданная, — произнесла она. — Я ваша.

Низкий смех рокотом разнёсся по комнате, сотрясая пол.

— Ты горишь для меня.

С огромной силой воли Урсула осмелилась поднять глаза, хотя не настолько высоко, чтобы встретиться с сияющим взглядом богини. Вместо этого она смотрела на губы Эмеразель, приоткрывшиеся в улыбке с крупицами золы. «Она что-то обо мне знает». Если бы у Урсулы имелся хоть какой-то контроль над своим телом, она бы спросила, что именно.

— Вы помните, когда она вырезала на себе символ? — настаивал Кестер.

— Я помню день, хотя тогда не знала, кто она. В тот день ко мне пришло столько душ. Это было великолепно, — на губах богини играла пепельная улыбка. — Это всё, что вам нужно знать. У меня есть задание для моей маленькой хнычущей подданной.

Урсула подавляла желание закричать. Её кожа горела, она находилась в центре вулкана. Боль раздирала её разум на части. Почему Кестер не испытывает сложностей с жаром? Как он это выносит?

Улыбка Эмеразель сделалась шире.

— Цель — особенно аппетитная душа. Он стал моим союзником несколько месяцев назад. Ты могла о нём слышать — Хьюго Моудс. Ты заберёшь его душу для меня. Не разочаровывай меня. Кестер, дай ей книгу. Тысяча страниц. Одна страница для каждого задания, пока книга не заполнится.

Тело Урсулы дрожало. «Она сказала тысяча страниц?»

Кестер кивнул.

— У неё нет подготовки, так что я пойду с ней на первое задание.

— Нет, — проревела Эмеразель. — Я хочу увидеть, что она сможет сделать самостоятельно. И Кестер, когда тренируешь её, следи, чтобы она оставалась покорной. Не нежничай с ней. Я хочу, чтобы она подчинялась.

— Конечно, — сказал он бесстрастным тоном.

— Если ей придётся умереть, — рассуждала Эмеразель, — непременно сначала доставь её ко мне. Я сама от неё избавлюсь. На самом деле, я весьма предвкушаю это, — губы Эмеразель начали рассыпаться, и всё её тело развеялось кучкой пепла.

Урсула ахнула, когда комнату заполнил прохладный воздух, и за окнами вновь наступила студёная зима. Дрожа, она согнулась на четвереньках, подавляя рвотные позывы. Её тело бесконтрольно содрогалось. Во рту появился сильный привкус креозота, веки