Но если не она, тогда кто?

Глянув в заделанное армированным стеклом, растрескавшееся от ударов дверное окошечко, мы никого не обнаружили. В двери и стене имелись пулевые отверстия, которые, возможно, объясняли, почему молчит пленница. Зэки не причинили ей вреда. Зато мы навредили тут всем без исключения – и правым и виноватым.

Издержки войны…

– Эй, сестричка! – Бледный требовательно постучал в дверь. – Если жива, открывай! Все закончилось! Преступники уничтожены, ты свободна!

– Слава богу! Ну наконец-то! А я уж думала, никто за мной не придет! – раздался из-за двери взволнованный голос, после чего нам на глаза показалась сама потерпевшая. Она действительно лежала на полу. Но была цела и невредима, поскольку, когда раздалась стрельба, без подсказок догадалась, как ей уберечься от шальных пуль.

Сообразительная девка, что ни говори.

Дверь отворилась, и нашим взорам предстала невысокая миловидная брюнетка лет тридцати, одетая в зеленый хирургический костюм. Шокированной до полусмерти она не выглядела. Сестричка оказалась весьма храброй, в чем мы уже убедились по ее грамотному поведению под огнем.

– Спасибо вам огромное, господа военные! – поблагодарила она нас и даже попыталась улыбнуться. – Ну, раз все в порядке, тогда я, пожалуй, пойду, хорошо?

И продолжая испуганно улыбаться, стала бочком пробираться между нами и валяющимися на полу трупами к выходу.

– Погоди, красавица, не торопись, – придержал ее за плечо Бледный. – Там, на нижних этажах, еще не всех ублюдков перестреляли. Лучше посиди здесь, пока наши всю больницу не зачистят.

– Да… я поняла, спасибо, – закивала брюнетка. – Я… так и сделаю. Только пойду в какую-нибудь палату. Просто здесь так много крови, и порохом воняет, а у меня голова кружится.

– Ладно, иди, – махнул я ей рукой, не видя смысла задерживать бывшую пленницу. – И не пугайся: там, в холле, громила с большой пушкой – это наш человек, а не уголовник.

В дверях сестричка еще раз нам улыбнулась и, помахав ручкой, скрылась. А мы с Крупье вошли в подсобку и вновь обратились к дескану, уточняя, где может лежать пакаль.

– Что за простипома, мать ее?! – вырвалось у капитана, когда мы с ним взглянули на приборный дисплей. – Какого хрена здесь творится?!

– Вот сучка! – не сдержался и я. – Да ведь она свистнула наш пакаль!

И действительно, отметка на мониторе, что до этого оставалась неподвижной, теперь стремительно от нас удалялась. Судя по направлению ее движения – как раз по больничному коридору.

Я кинулся к выходу из ординаторской и, высунувшись в дверь, прокричал:

– Гробик! Задержи девку!

Однако было поздно. Фигура в зеленой больничной одежде уже миновала холл и мелькала в противоположном конце коридора. Гробику оставалось разве что подобно мне заорать ей вслед, поскольку он не мог бросить ответственный пост. Сестричка на его окрик даже не обернулась, а припустила быстрее и вскоре завернула за угол. Туда, где в отходящем от коридора маленьком «аппендиксе» был оборудован лаз на крышу и приделанная к нему лестница.

– Врет, не уйдет! – злорадно крикнул Бледный, когда мы, покинув ординаторскую, рванули в погоню за беглянкой. – Стерва думает, что мы проникли сюда через крышу, и хочет сбежать от нас той же дорогой. Хрена ей лысого, а не пакаль!

Майор не ошибся. Когда мы вчетвером ворвались в тот закуток, сестричка уже убедилась, что люк по-прежнему заперт и что ей от нас не уйти. Она стояла, повернувшись к нам лицом, и, подняв руки вверх, примирительно улыбалась. Страха она все так же не выказывала. Вместо страха в настороженном взгляде загадочной особы читалось, скорее, любопытство. И еще – искорки азарта. Она как будто играла с нами и вовсе не считала себя проигравшей, хотя мы и загнали ее в угол.

– Пакаль! – потребовал я, протягивая руку, а другой целясь в незнакомку из автомата. – Живо!

– Хрена с два! – с вызовом ответила она, при этом глаза ее загорелись еще сильнее. – Я первая нашла эту железку! Она – моя!

Вместо ответа я спустил курок. Короткая автоматная очередь вспорола покрытый линолеумом, деревянный пол прямо у ног сестрички. Взвизгнув, она в испуге отпрянула и уперлась спиной в лестницу. После чего судорожно сглотнула и затараторила:

– Ладно, ладно, успокойтесь! Все, теперь вижу, у кого тут пушки и железные яйца! А я кто? Я – никто, и звать меня никак! И вообще, чихать я на всех вас хотела!

– Пакаль! Или свинцовый педикюр! Что выбираешь? – вновь обратился я к упрямице, продолжая держать на мушке ее ступни. Можно было, конечно, не заниматься ерундой, а просто двинуть ей по голове прикладом и забрать пакаль силой. Вот только всех нас терзало любопытство, откуда вообще взялась эта девица, и каким образом она узнала, что ей в руки попал действительно ценный предмет. Бесспорно, что ей есть, о чем нам рассказать. А значит, оглушать ее и причинять ей боль будет неразумно. Хватит и простого запугивания.

– Да нате, подавитесь! – фыркнула брюнетка и, вытащив из кармана артефакт, брезгливым жестом сунула его мне в ладонь. – Не больно-то он мне и нужен!

Пакаль действительно оказался зеркальным. В этот раз рисунок на нем не вызвал у меня никаких ассоциаций, как бывало прежде: расставившая руки в стороны, человеческая фигура, вокруг которой вились языки пламени. Горящий человек? Непохоже, чтобы он агонизировал. А значит, это, скорее всего, не человек, а какой-то демон, пусть и без демонических атрибутов вроде хвоста, рогов и крыльев.

Однако сейчас меня больше интересовал не рисунок на пакале и даже не он сам, а загадочная особа, у которой мы его отобрали.

– Ты ведь не медсестра, верно? – спросил я у нашей пленницы. – Будь ты ею, тебя бы эвакуировали с остальным персоналом. Для охотницы за пакалями ты тоже чересчур странная. И кто ты такая, черт тебя побери?

– Вы и сами не слишком похожи на военных, – огрызнулась брюнетка. – А конкретно твою рожу я где-то раньше видела. И точно не в телепередаче «На службе отечеству».

– Полагаю, я знаю, кто эта мадемуазель, – неожиданно осенило Бледного. – Я тут на одну любопытную комнатку наткнулся, когда мы палаты зачищали. Вроде камеры-одиночки, только вещички в ней разбросаны не мужские, а женские. Готов поспорить, что, если я сейчас принесу оттуда расческу и мы сравним застрявшие в ней волосики с волосами этой бестии, совпадение будет стопроцентным.

– Нет, вы посмотрите, какой любознательный мальчик! – съязвила «бестия», но настороженности в ее глазах стало больше. – А в ящике с нижним бельем ты там случайно не порылся? Обнюхать меня не желаешь?

– И пороюсь, и обнюхаю, если понадобится, – ничуть не смутился Бледный. – Только зачем? И ежу ясно, кто ты такая. Мотала срок в женской колонии где-то неподалеку, а сюда угодила, видимо, из-за болезни, которую врачи вашей санчасти не смогли вылечить. А как началась заваруха, ты тоже решила дать деру, переодевшись под шумок в медсестру. Однако местные зэки так сильно к тебе привязались, что просто не захотели тебя отпускать, пока ты не приласкаешь каждого из них на прощанье.