– Как долго это все длилось? – потрясенно спросил Марат.

– Если «Титаник» тонул несколько часов, то «Адмирал Нахимов» затонул за семь-восемь минут. То есть мгновенно. Многие люди не спаслись не потому, что не было шлюпок, а потому, что они просто не успели в них взобраться. На борту было 1234 человека. Из них спаслось 836 человек. Уже потом с глубины сорок семь метров, на которой до сих пор лежит «Адмирал Нахимов», подняли тела ста шестнадцати погибших… А остальные шестьдесят пять человек, которых водолазам не удалось поднять на поверхность, до сих пор покоятся на дне… – Надежда вздохнула, сделала паузу и закончила свой рассказ: – Моего Андрея не подняли. Он там, на дне.

В комнате стояла тишина.

– Это кольцо, которое вы принесли, принадлежит папе, – вдумчиво произнес Захар.

Я не сразу смогла ответить. В горле стоял ком. Я настолько ясно все увидела, настолько четко представила себе картину теплой летней ночи, что не сразу смогла вернуться в реальность.

– Вот только как оно попало в Крабовую бухту? – озадачился Марат.

Надежда махнула рукой:

– Да мало ли как? Может, его еще давно съела рыба. А рыбы плавают по всему морю. Плавала она с кольцом в животе по морю, а умерла в Крабовой бухте. Рыбу съели крабы, ее скелет растворился в соленой воде, а кольцо осталось… Можно много версий придумать. Это не важно. Главное, что вы его нашли. Наше с Андреем счастье длилось меньше суток… Честно говоря, в глубине души я верю, что Андрей жив, что он где-то находится, может, потерял память и живет в другом городе. Самое главное – живет… Я даже обручальное кольцо по-прежнему ношу на правой руке, хотя вдовы должны его надевать на левую… Но я не хочу верить, что он умер! Хотя, конечно, умом я понимаю, что он там, на дне… Видимо, не зря высшие силы давали нам подсказки в тот день. Они предупреждали, что свадьба не принесет ничего хорошего. Но разве могли мы прекратить свадьбу из-за каких-то примет? Да никто не прекратил бы.

Надежда вздохнула.

Мы молчали. У меня не находилось слов, адекватных этой истории.

Если еще несколько часов назад я была сильно расстроена из-за того, что кольцо не старинное, то теперь я осознавала, насколько мелко я мыслила. Я жалела, что это кольцо не с какого-то сундука, что оно не несет с собой никакой тайны. А оказалось… что оно как раз-таки несет в себе такую тайну, что я теперь сидела и не знала, что сказать, от потрясения.

Вчера всю ночь кольцо лежало у меня на прикроватной тумбочке. Самое большее, что я могла предположить, – это что оно принадлежит какому-нибудь королю. Но сейчас, когда я узнала, с какой историей оно связано, я поняла, что старинные корабли, короли, сундуки с золотом – все это примитивно. Трагедия, случившаяся с самыми обычными людьми на пароходе «Адмирал Нахимов», – вот это настоящее. А сундуки… это все годится разве что для сказок.

Надежда подошла к Захару, стала сзади его коляски и положила руку ему на плечо.

– Я счастлива, потому что у меня есть сын. Он – частичка Андрея. Захар – это мое сокровище… Когда случилась трагедия на пароходе, я была в самом начале беременности. Врачи настаивали на том, чтобы я отказалась от родов. Они говорили, что мой возраст – сорок лет – опасен для родов, и волновались, что психотравма может повлиять на здоровье ребенка.

«И судя по всему, повлияла», – сделала я вывод, глядя на Захара в инвалидной коляске.

Словно прочитав мои мысли, Надежда сказала:

– Но я не слушала врачей, я хотела во что бы то ни стало родить ребенка. Он стал для меня продолжением Андрея… Многие люди говорили: «Зачем тебе напоминание? Надо все забыть и начать жить заново! Посмотри, сколько вокруг тебя мужчин!» Но я считаю, наоборот: а зачем мне забывать Андрея? Зачем вычеркивать его из моей жизни? Это настоящее предательство! Что, если человека не стало, нужно сразу же забыть его и идти в клуб знакомиться с кем-то другим, свою личную жизнь устраивать?! Это лицемерие! Месяцы, которые я была знакома с Андреем, – это и была моя настоящая жизнь! Все сорок лет, что я жила до него, – это был какой-то дурной сон. Я первый раз увидела мир только после того, как познакомилась с Андреем. И эти воспоминания я буду хранить до конца своей жизни, до конца своих дней не забуду Андрея и не разлюблю его. Я до сих пор живу прошлым счастьем!.. В общем, я родила Захара. Врачи ошиблись, и он родился совершенно здоровым.

Я была в недоумении. Почему же тогда Захар в коляске?

– Когда Захару было два годика, мы с родителями ехали на машине. Вы же знаете, какие крутые и извилистые дороги у нас в горах. Не угадаешь, когда машина вылетит из-за поворота. Мы ехали ранним утром по горной дороге, и из-за поворота вылетел огромный грузовик. Случилась авария… Водитель грузовика заснул за рулем… В результате Захар получил перелом позвоночника, и… с тех пор он не может ходить.

Я была потрясена в очередной раз. На долю Надежды выпало столько горя, столько испытаний, и она еще находит в себе силы улыбаться, радоваться винограду, выращивать розы… Она – очень стойкая женщина!

– Мы с Андреем планировали построить дом на этом участке. И я исполнила нашу мечту. Я построила здесь дом. И я чувствую здесь присутствие Андрея. Многие считают меня сумасшедшей, но я постоянно ощущаю на себе взгляд Андрея. Кстати, у Захара проявился характер отца, – сказала Надежда, наливая нам еще чаю. – У него душа моряка. Он мечтает быть моряком. Мы часто ходим на берег, смотрим на море…

– Мам, ну хватит! – раздраженно крикнул Захар и стукнул кулаком по подлокотнику своего кресла. – Я не люблю, когда на мне акцентируют внимание! Всем и так видно, что я не могу ходить. Зачем жалобить людей и меня самого?

Мы срочно переменили тему и стали обсуждать что-то постороннее.

Мне было очень неловко смотреть на Захара. Я прониклась его положением. Теперь-то я поняла, почему он расспрашивал о моих способностях пловца, когда я рассказывала о своей работе. Захара тянет к морю, он мечтает быть моряком, как его отец, но он никогда им не станет… Какое страшное слово – «никогда».

В своем воображении я рисовала реалистичные картины, как Надежда возит Захара к морю, как они стоят на берегу и смотрят на морскую гладь. Захар мечтает окунуться в воду, плавать, управлять кораблями, но… Но.

Только сейчас я поняла, какое это счастье – ходить, бегать, плавать… О том, что обычным людям кажется само собой разумеющимся, Захар может только мечтать. Здоровые люди не ценят свое здоровье. Мое сердце разрывалось от жалости к нему. Я хотела что-нибудь сказать или сделать, но понимала, что я ничего не могу изменить.

Плавание – это одно, но еще мне было жалко Захара, потому что я представляла, как он, наверное, сидит по вечерам один дома. Слушает, как на улице ходят его сверстники, смеются, стоят на причале, взбираются на горы, и понимает, что он не может быть с ними рядом… Захару больше двадцати лет. И эти годы нельзя будет прожить заново, нормально…

Мы вышли во двор. На улице было уже темно. А я и не заметила, как стемнело!