Мозес зажал лапой морду, но белка ухитрилась заткнуть пасть и второму братцу и выдохнула:

– Фуу! Теперь совещаемся спокойно. Главное слово для всех.

– Дружба! – сказала Жози.

– Здоровье, – выдвинула свою версию Матильда.

– Счастье, – предположила Зефирка.

– Ум, – произнес Снап.

– Этак мы никогда не найдем ответ, – приуныла Жози.

– Вы отказываетесь от третьей попытки? – пришел в неописуемый восторг сейф.

– Нет, – хором воскликнули все, – никогда.

– Молчи, не мешай нам думать, – рассердилась Матильда.

– А я что? Я ничего! Только спросил, – протянул сейф, – из чистого любопытства.

– Зефирка, спускайся вниз, вызови Густава и попроси у него помощи, – велел Снап.

Волшебный сейф запротестовал:

– Нельзя советоваться с тем, кого здесь нет. Думайте сами. Ответ, полученный с помощью справочной, не засчитывается.

Зефирка подошла к Матильде и шепнула ей на ухо:

– В лаборатории есть место для тайного разговора? Такое, чтобы мы беседовали, а вредный сейф нас не услышал?

Мотя показала лапкой на большой диван.

– Сейф прямо у моей клетки расположен. Когда злой профессор садился на диван и начинал по телефону говорить, до моих ушей ни словечка не долетало.

– Отлично, – обрадовалась Зефирка и закричала: – Эй, быстро, все на софу.

– Туда нельзя, – занервничал сейф.

– Почему? – прищурилась Жози.

– Я вас оттуда не услышу, – ответил сейф.

– Вот и хорошо, – засмеялась Зефирка.

Когда все залезли на диван, она тихо спросила:

– Видели на стенах шахты, по которой ходит лифт, надписи?

– Нет, – удивилась Жози, – там так быстро несешься, что ничего вокруг не замечаешь.

Зефирка вздохнула:

– Я-то ехала медленно, потом висела, пока меня за задние лапы не дернули. Я не такая худенькая, как ты, поэтому задержалась и разглядела то, что другие не заметили. Там на стенах короткие фразы. «Кислый очень». «Вертится, всем весело». «Круглая с паштетом». «Такса Лаура любит это больше всего». «Чем Роки и Мози дерутся». «Мягче мягкого». Думаю, это и есть кодовое слово.

– Зефирушка, оно одно, – напомнила Матильда, – а ты целую речь толкнула.

– Тот, кто делал надписи, зашифровал отгадку в примитивных загадках, – догадался Снап, – кислый очень – это лимон.

– А и правда, – обрадовалась Матильда, побежала к столу, принесла бумагу, карандаш и старательно накорябала «лЕмон».

Снап укоризненно вздохнул и исправил: «лИмон».

– Кто-нибудь знает, что такое «вертится, всем весело»? – спросила Зефирка.

– Элементарно, дорогая, думаю, это юла, – снова ответил пудель.

Матильда нацарапала на листке «Йола».

Снап покачал головой, перечеркнул первые две буквы и нарисовал вместо них одну. Получилось «Юла».

– Слова должны писаться как слышатся, – возмутилась белка.

– Уши у всех разные, – вздохнул Снап, – лично мои слышат «юла», твои «йола», а Зефирке и вовсе «комод» почудится. Матильда, потому-то и правила придумали, чтобы не писать как слышится. Выучи грамматику.

– Я ее в школе проходила, – заметила белка.

– Очень правильный глагол «проходила», – хихикнула Зефирка, – похоже, ты мимо грамматики прошла.

– Давайте не отвлекаться, – попросила Жози. – Круглая с паштетом – это совершенно точно банка.

– Паштет может лежать и в пакете, и на тарелке, – начал рассуждать Снап.

– Пакет не круглый, – возразила Жози, отняла у Матильды карандаш и аккуратно написала «Банка». – Что следующее?

– Такса Лаура это любит больше всего, – огласила Зефирка, – тут даже сомнений нет, одежда. Уж я-то точно знаю. Сшила ей миллион обновок.

– Вероятно, речь идет о платьях, – протянул пудель, – ты Лауре их шила.

Зефирка начала загибать когти:

– Еще шляпки, блузки, юбки, брюки, купальники, платки, шали, туфли… Ой, у меня когти закончились. У мопсов их по четыре штуки на лапе, а пятые маленькие нам в детстве доктор удалил, они не нужны.

– В теле нет ничего лишнего, – недовольно заметил Снап, – ох уж эти врачи! Вечно норовят что-то у тебя оттяпать.

– Не отвлекайтесь, – велела Матильда, схватила карандаш, засопела от напряжения, погрызла его кончик, и на листке появилось «Атешта».

Снап поднял лапы:

– О великие боги грамматики и правописания! Мотя! Ты чемпион! В слове из шести букв сделала четыре ошибки. Надо писать «ОДеЖДа».

– Какая разница, – рассердилась белка, – главное, все меня поняли. Не усложняй, Снапун. И не строй из себя самого умного.

– Я уже понял, что являюсь глупцом во многих вопросах, не починю, например, машину, если она в пустыне сломается. Но в области правописания я определенно лучший, – гордо заявил пудель.

– А вот и нет, – ринулся в бой Мози, – Сан Саныч на всех конкурсах по диктантам побеждает.

Снапик сдвинул брови, хотел что-то сказать, но Зефирка дернула его за лапу.

– Остановись, умная собака не станет ни с кем спорить. А если она со всеми спорит, доказывая, какая умная, то она очень глупая собака. Умный пес знает, что он умный, и ему этого довольно. «Чем Роки и Мози дерутся». Кто ответит?

– Лапами? – предположил Снап.

Братья замычали и замотали головами.

– Они не согласны, – поняла бульдогов Жози. – Мотя, расколдуй их.

– Если я вытащу пробку, мальчишки опять заорут, да так громко, что сейф услышит и из вредности их глупые слова ответом посчитает, – справедливо заметила белка, – пусть лучше напишут.

Мози схватил карандаш и что-то нацарапал, Зефирка попыталась прочитать слово, но потерпела неудачу.

– Мозес, ты знаешь арабский? – изумилась Матильда. – Никогда бы не подумала.

– Дорогая, это китайские иероглифы, – снисходительно заметил Снап. – Ну и ну, Мози, ты меня поразил. Всегда считал тебя… э… не особо преуспевшим в науках. И вдруг! Владение восточным языком. Приятный сюрприз.

Мози затопал задними лапами, шерсть на его загривке встала дыбом.

– Он вроде злится, – пробормотала Зефирка.