Роки наклонился, схватил лапку, дернул за нее, вытащил из укрытия собачку и взвизгнул:

– Каролина! Это ты!

Тощая до невозможности бульдожка затряслась, попыталась убежать, но попала прямо в объятия Жози.

– Каролиночка! – обрадовалась мопсиха. – Как ты здесь оказалась?

– Кара! – завопил Мози, кидаясь к сестре. – Прости, прости, прости меня.

– Я люблю тебя, – вторил Роки, – очень-очень!

– Ой, какая ты худая, – испугалась Матильда. – Ты что, ничего не ешь?

– Василиса дает мне иногда гречку, – прошептала Каролина, – но ее бывает очень мало – сначала мне сильно есть хотелось, а теперь уже нет. Желудок привык, что он пустой. Я напрасно убежала. Уж лучше попасть в монастырь, о котором Мозес говорил, чем жить так, как я сейчас живу.

Младший брат опустил голову:

– Я соврал. Никто тебя на остров отсылать не собирался. Не знаю, как мне вымолить у тебя прощение. Скажи, что ты хочешь? Я все-все сделаю.

– Я не сержусь, – прошептала Каролина, – я так устала. После того как в мир людей попала, я вела жизнь бродячей собаки, целый год по улицам бродила. Потом случайно к этому дому пришла и услышала, как Жози с Густавом разговаривают, поняла, где кнопка вызова расположена, но побоялась позвонить. Знала, что меня назад не пустят, я же убежала. Спасибо кошке, она увидела из окна, как я во дворе дрожу, и здесь пригрела. Василиса сказала, что на меня все очень злы, вычеркнули из списка жителей Прекрасной Долины. Это комната какой-то собаки, подруги Васи. Я ей плачу за постой. Спасибо псинке, сплю в тепле.

– Где же ты деньги берешь? – дрожащим голосом спросил Роки.

– Зарабатываю, – растолковала сестра, – танцую на улицах, перед магазинами. Я долго занималась балетом, у меня хорошо получается. Люди платят продуктами. Я их Василисе отдаю.

– Вот откуда тут столько вкусного, – осенило Зефирку. – Каролина, ты очень голодная. Почему не слопала хоть кусочек колбаски?

– Это плата за приют, – испугалась сестра бульдожек, – Василиса еду копит, чтобы подруге потом отдать за год сразу.

Стало очень тихо, затем Зефирка осторожно спросила:

– Каролина, ты боялась звонить Густаву? Но Василиса могла это сделать.

– И что? – не сообразила Кара.

– Кошке следовало обратиться к жабу, рассказать о том, как тебе плохо, – прошептала Жози, – но она этого не сделала, наврала, что тебя дома не желают видеть, заставила работать и отдавать ей все, что ты получала. Нет у Васи никаких подруг, это она оборудовала комнатушку, где ты на полу на рваной тряпке спишь.

– Сейчас же вызовем почтового жаба, – хором воскликнули Мози и Роки, – ты сегодня же очутишься дома. Вот мама обрадуется, она самый вкусный торт испечет.

– Ой, нет, – затряслась Каролина, – мамочка меня больше знать не хочет, она повесила на двери нашего дома табличку: «Дочери вход воспрещен».

– Кто тебе это сказал? – обомлел Сан Саныч. – Даже если мать сердится на свое дитя, она очень его любит. И всегда простит.

– Да-да, очень, – кивнули братья, – мамуля каждую ночь по тебе плачет, она ждет дочь. Кто наврал тебе про табличку?

– Скажи, мало ему не покажется, – пообещал Мози.

– Василиса, – протянула Каролина и опустила голову.

Мози бросился обнимать сестру.

– Ох, как мне стыдно. Не знаю, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить!

Каролина поцеловала брата.

– Я сама хороша! Была вздорной, глупой, хотела только веселиться, много раз крала семейные деньги, злилась на маму, не понимала, что она мне добра желает. Но, испытав несчастья, я стала иной. Сейчас я точно знаю, что важнее всего на свете, это…

– Любовь, – быстро подсказала Зефирка.

– И умение прощать, – добавила Кара, – накопленные обиды делают жизнь горькой. Мози, я ни секунды на тебя не сержусь, наоборот, очень благодарна. Если бы я не убежала из дома, не хлебнула горя, не поняла бы, как люблю свою семью, как мне дороги Прекрасная Долина и все ее обитатели, я бы осталась глупой бульдожкой, которая думает только о развлечениях. Спасибо, Мози, благодаря тебе я стала умнее и добрее.

Снап откашлялся, он определенно хотел что-то сказать, но не успел: из квартиры Поваровых раздался крик.

– Миша, Миша, маме плохо.

– Дети вернулись, – испугалась Жози, – а мы тут сидим.

– Что-то нехорошее случилось, – насторожилась Зефирка. – Ну-ка спустите меня.

Вбежав в комнату, Зефирка сразу поняла, что дело плохо. Лежавшая на кровати, бледная до синевы, Лена тяжело дышала и не отвечала Ксюше, которая сидела около мамы и повторяла:

– Мусик, очнись.

– Сейчас заварю чай, и мамуля проснется! – крикнул из кухни Миша.

– Глупые дети! – не выдержала Зефирка. – Дайте телефон.

Ксюша подпрыгнула, потом потерла глаза кулаками.

– Где трубка? – спросила Зефирка.

– Миша, она разговаривает по-человечески! – закричала Ксюша.

– Кто? – спросил брат, не входя в комнату.

– Собака! – завопила сестра. – Я схожу с ума! Да?

– Сделай одолжение, замолчи, – попросила Зефирка. – Надо вызвать «Скорую помощь».

Раздался грохот, мопсиха обернулась. На пороге с разинутым ртом стоял Миша, у его ног лежали осколки и растекался разлитый чай.

– Ты тоже слышал? – перешла на шепот Ксюша.

Брат кивнул. Зефирка поняла, что надо действовать самой, не надеясь на помощь обомлевших от изумления детей. Мопсиха выбежала в коридор и крикнула:

– Жози, Роки, Мози, Снап, Сан Саныч, Матильда, Каролина, спускайтесь! Я трублю большой сбор. Опасность для жизни человека. Василиса! Ты где?

Первыми с антресолей скатились кот и белка.

– Ищите телефон, зовите врача, – распорядилась Зефирка.

– А нам что делать? – спросили братья, выбираясь из «лифта».

– Мози, грей Лене ноги, Роки пусть ляжет ей на грудь, – распорядилась Зефирка, – Каролина, делай ей массаж, Жози, немедленно свари свое фирменное какао, Снап, пой волшебную песню Здоровья. Сан Саныч и Матильда, обмахивайте Лену полотенцем. А я найду Василису и спрошу у нее, почему хозяйке вдруг так плохо стало.