Да и догонять нас никто не спешил. Правда, и деревня, в которой мы расположились, находилась в редкостной глухомани. Так что ничего особо удивительного.

В середине дня мы увидели, как в стороне от дороги пируют гиены, подъедая неизвестное, возможно, ездовое животное. Специально рассматривать его я не стал, поехал дальше.

Приближался вечер. Ещё толком не начало темнеть, как мне резко перестала нравиться окружающая атмосфера. Я не трус, конечно, но зачем мне лишние неприятности, всякие там засады и внеплановые потери людей?

— Всем слезть с верблюдов, — отрывисто приказал я. — Проверить и приготовить оружие, подготовить к бою пулемёты.

Меня привыкли слушаться, оспаривать или обсуждать мой приказ никто даже не пытался. Сказали, значит, так нужно. Приказ есть приказ. Вскоре послышался глухой звук захлёбывающегося от натуги автомобиля. Ну, хоть кто-то тут кроме нас ездит!

Вокруг простиралась саванна с отдельными купами деревьев и высокой, отросшей после сезона дождей травой. 'Можно, пожалуй, и засаду организовать, — размышлял я, оглядывая окружающую нас местность. — Но вряд ли здесь. Нас слишком много, захватить врасплох не удастся. Да и трава — это вам не деревья. Спрятаться на время ещё можно, а вот спастись уже сложно, особенно от пулемётов или растекающегося по саванне пламени.

Мы все хорошо вооружены и не скрываем этого. Атаковать нас в лоб слишком опасно, да и довольно безрассудно. Банды — на то и банды, чтобы нападать на слабых или беззащитных. Сильные караваны их не интересуют. Никто же не желает сдохнуть понапрасну! Но и расслабляться нам в любом случае не стоит'.

Смеркалось. Мы двигались вперёд, готовясь в скором времени стать ночным лагерем. Звук автомобильного двигателя всё нарастал и нарастал. Судя по тяжёлому гулу, это должен быть грузовик. И он уверенно догонял нас по бездорожью. Вот вроде недавно вдалеке показалась кабина старого итальянского Фиата. Но уже буквально минут через десять автомобиль оказался совсем близко, словно вынырнув из-за какого-то пригорка.

* * *

Сержант Магни Багни отслужил в армии Сомали почти шесть лет и во время службы числился на хорошем счету. Участвовал почти во всех операциях, в том числе и в войне с Эфиопией за провинцию Огаден.

Лучше бы он ещё тогда дезертировал. Выжив в той войне, теперь он почти еженощно видел один и тот же сон, вновь и вновь переживая свой последний бой в ночных кошмарах.

Их подразделение тогда прикрепили к танковому батальону. Как обычно, разместив пехоту на броне, танки вышли на позиции и ринулись в атаку. Задачи пехотинцев в таком бою просты: нужно быть готовым в любой момент спрыгнуть и поддержать танкистов, зачищая гранатомётчиков. Сначала всё шло хорошо, и сомалийцы прорвали жалкие укрепления эфиопов. Однако на второй линии обороны, обустроенной на склоне безызвестной горы, всё же завязли.

Сразу за шквальным артиллерийским огнём в атаку на сомалийцев выдвинулись кубинские части. Солдаты даже не успели окопаться, чтобы не погибнуть от огня артиллерии, как, лязгая гусеницами и непрерывно стреляя на них покатились кубинские танки.

Магни шёл в цепочке, догоняя свою бронированную машину, когда совсем рядом взорвалась пара снарядов, буквально разметав его солдат по камням. Сержанта тоже отшвырнуло прочь, нехило приложив при этом о землю. В голове гудело, однако Магни нашёл в себе силы приподнять голову. Сплёвывая кровь и песок, попавший ему в рот при падении, огляделся.

Вокруг шёл жестокий бой. Стреляли танковые орудия, свистели пули и осколки. Высоко вверх взлетали султаны земли и камней от снарядных разрывов. Кричали живые, стонали раненые, но всю эту какофонию заглушал близкий рокот танковых двигателей. Впрочем, у обеих противоборствующих сторон некоторые машины уже остановились, нещадно коптя небо сизым дымом. Остро воняло гарью, жжённым порохом и тем запахом, что издают разогретые о воздух раскалённые кусочки снарядного металла.

Оглушительно громкий взрыв грянул неожиданно и совсем близко! Магни моментально уткнулся носом в землю, лишь краем глаза заметив последний полёт оторванной от корпуса танковой башни. Вращаясь, она отлетела далеко в сторону и упала на крышу, уставившись в небо слепым дулом и обнажив замызганное и чёрное от дыма нутро.

Поднявшись с земли, Багни подобрал свой автомат, намереваясь продолжить бой, но заметил активное наступление кубинцев. Безуспешные попытки сомалийцев отразить их атаку ни к чему не привели. Выжившие солдаты отступали, и сержант тоже сдал назад.

Однако танковые экипажи сомалийской армии всё же попытались вступить в бой, сделав несколько выстрелов. Им даже удалось подбить несколько машин противника, но и сами они несли потери. И потери эти явно превосходили эфиопские.

В итоге ряды бронемашин тоже дрогнули. Кто-то стал разворачивать, кто-то просто бросил неуклюжую в горах технику и, выпрыгнув из душного танка, спасался теперь бегством, больше доверяя своим ногам. Багни повезло: с ещё двумя солдатами он успел запрыгнуть на броню отступавшего танка, напрочь забыв и о раненых, и об убитых. Сила паники оказалась такова, что он вообще слабо соображал, что делает.

Танк дал газу и, весь окутавшись сизым дымом отработанной солярки, буквально прыгнул вперёд, едва не сбросив на землю свой десант. Впрочем, далеко отъехать ему не дали. Где-то за спиной громыхнула выстрелом эфиопская танковая пушка, и крупнокалиберная болванка долбанула по броне их машины, попав точнехонько под башню.

Багни до сих пор не понимал: как ему удалость тогда выжить? Он сидел на броне слева и чуть впереди. Именно туда его и откинуло взрывом. Словно волна жаркого воздуха сдула сержанта с брони и сильно, но мягко отшвырнула прочь.

Танк загорелся и через несколько мгновений рванул боезапасом, раскидав вокруг себя окровавленные куски металла и куски тел экипажа. Вероятно, именно в это время Багни и потерял сознание. Вырубился он тогда основательно! Даже не чувствовал, как на его спине тлеет и затем всё сильнее разгорается малый огонёк, прилетевший от танка.

«Из искры возгорится пламя»… Так, кажется, незабвенный Ильич вещал? Вон и тут прилетевший клочок пылающей то ли ткани, то ли бумаги упал на масляное пятно на одежде сержанта и начал разгораться. А так как никто ему не мешал, то горел он всё жарче и сильнее, расползаясь по всей спине и ниже.

Вот только боль человеку дана не просто так, а для сохранения его глупой жизни! Именно боль и заставила сержанта очнуться, когда на его спине начал разгораться костёр. С неимоверным трудом открыв глаза, Багни первым делом наткнулся взглядом на лежащую возле него оторванную голову в ещё тлеющем танкистском шлеме.

Лицо бойца уже изрядно обгорело. Из правой глазницы сочилась кровь и слизь. И взгляд мёртвого танкиста словно укорял Магни в том, что тот ещё жив. «Но ничего! Скоро и тебе придёт конец…», — будто намекал вперившийся в сержанта