Взял и…

И… и надо было его остановить. Сказать, что она, Аглая, вовсе не нуждается в этакой помощи. Что княжне Гурцеевой никак неможно позволять посторонним мужчинам платить за себя. Только… она не смогла.

Струсила.

Она, получается, знатная трусиха. Но… но она вернет! Поймет, как ей жить… не бывает бедных ведьм. Так им говорили в школе. Аглая верила. Всему верила. А теперь вот… вдруг тоже лгали? И…

- Это меньшее, что я могу для вас сделать, - тихо произнес Дурбин. – Пожалуйста, не отказывайтесь.

Она и не собиралась.

Она… слишком бестолковая, наверное.

- Это не я, - ответила Аглая. – Вас спасла не я.

- И вы тоже. Без вас я бы просто не дожил до спасения.

А хозяйка дома монету взяла и фыркнула этак… нехорошо. И вообще была она женщиной, на которую Аглая категорически смотреть не хотелось. Но она все-таки глянула, пытаясь понять, что же не так.

Все так.

Все…

Круглолица и дородна. Ступает неспешно, говорит громко. И все-то в доме суетятся, кланяются хозяйке, спеша угодить.

Но все-таки…

…комната ей досталась тесная и дальняя. И Дурбин, увидевши, нахмурился, а хозяйка лишь руками развела да произнесла раздраженно:

- Иных тут нет. Людно ныне. Вона, ваша ведьма все позабрала. И магик, который при ей, и купцы… понаехали тут.

Сказала и, развернувшись, удалилась, неспешно так, блюдя достоинство.

- Возможно, стоит поискать другой двор.

- Нет, - Аглая покачала головой. – Здесь тоже неплохо. К тому же…

На другой двор у нее денег не было, а вводить Дурбина в новые растраты было, право слово, неудобно.

- …мы здесь временно.

- Знаете… - Дурбин не спешил уходить, хотя должен был бы. Хотя бы для того, чтобы не ставить её, Аглаю, в двусмысленное положение. – Как-то барон обмолвился, что пытался найти ведьму, которая могла бы присмотреть за Лилечкой, но не нашел.

- Думаете…

- Я могу поинтересоваться.

- Я… буду очень благодарна.

Аглая сказала и вспыхнула. Гурцеевы не простят подобного умаления родовой чести. Где это видано, чтобы княжна у барона служила? Но… но тогда что ей делать?

Куда идти?

Проситься к Анастасии в приживалки? Это вовсе… глупо.

- Все настолько плохо? – очень тихо спросил Дурбин. И Аглая кивнула прежде, чем сумела себя остановить.

- Я… не могу вернуться домой, - она выдохнула, до того легко стало на душе после признания. – Пусть… и не нарочно, но… Мишанька ведь наследник. Был.

А стала наследница.

И этого Аглае не простят.

- А Эльжбета Витольдовна… она… не знаю, я не знаю, что думать. Совсем не знаю!

- Тогда не думайте, - ответил Дурбин и мягко улыбнулся. – Возможно, вам просто стоит немного отдохнуть. Вымыться…

…переодеться, правда, как выяснилось, что переодеваться ей не во что, поскольку багаж наверняка отправили в особняк Гурцеевых.

- …прилечь. И тогда утром, возможно, проблемы покажутся не столь уж неразрешимыми. Да и… знайте, что бы ни случилось, вы всегда можете рассчитывать на мою помощь, - Дурбин поклонился. – Но у барона я спрошу?

- Спросите.

И он ушел.

Не сразу.

Постоял. Вдвоем стояли. Смотрели друг на друга. И корзинку держали. А потом Дурбин корзинку отдал и очень тихо произнес:

- Один ко мне прибился. Я не крал. Честно. Он сам… еще тогда, когда… через окно. Это ведь недоразумение сущее! Я не собираюсь жениться на… не на той девушке. И не на второй тоже. Я ничего-то не сделал, чтобы их… чтобы они… глупо вышло.

- Глупо, - согласилась Аглая и на сердце почему-то потеплело. Или это просто солнце, в окошко пробившееся, нагрело спину?

- Вот… случайность и только. Я… думаю, они и сами понимают. Да и кому такой зять нужен? Без дара и… и ничего-то, получается, у меня теперь нет. Кроме кота. Да и тот, считай, краденый. Не знаю, как вообще вышло… он в меня вцепился. Я отцепить хотел, а он орать… я и подумал, что верну потом. Позже. Но как-то вот… он хороший. И… и если надо, то я отдам.

- Я спрошу.

- Спросите.

Он отступил первым. И Аглая с трудом сдержала вздох. А потом себя одернула: как ни крути, но она в браке состоит. Правда, получается, что теперь брак этот и не брак, а сплошное недоразумение. Но все-таки…

- Я завтра вернусь.

- Я буду ждать.

Прозвучало как-то… не так. А он опять улыбнулся. Провел ладонью по волосам и признался:

- Я парик потерял.

- Вам и не нужен.

- Думаете?

- Они давно уже из моды вышли. И… и остальное тоже. В столице мода меняется быстро.

- Я и забыл уже. Оказывается.

Он стоял в коридоре, не сводя с Аглаи взгляда, а она смотрела на него. И совсем не так, неправильно, не как должна глядеть княжна на постороннего человека. А потом Дурбина все-таки ушел, и Аглая осталась одна.

Нет, в баню её проводили. И рубаху чистую подали, пусть и жесткую, простого полотна, но Аглая и на такую согласна была. Вспомнилось, что дома, давно, в детстве еще, она вовсе за старшими рубахи донашивала. И были они чиненые-перечиненные, и порой вовсе серые, даже после стирки казавшиеся грязными. А эта…

Платье почистят.

И… и все-то у неё наладится.

- Наладится, - сказала Аглая кошке, которая из корзинки и не выбиралась, но в ней раздулась, распушилась, занявши почти все место. На Аглаю кошка глядела устало, с упреком, мол, все-то ты глупостями маешься.

Тебе б о серьезном подумать.

Аглая и собиралась. Но уснула. И сон этот оказался на диво тяжелым, неподъемным совершенно. Она то ли бежала, спасаясь от неведомой беды, то ли спасала кого-то, но не могла спасти, а когда совсем отчаялась, то услышала протяжный плач.

Детский.

А затем стало больно. И эта боль позволила пробудиться. Аглая села в кровати, мокрая вся, будто вправду в болоте искупавшаяся.

- Это ты…

В темноте блеснули синие кошачьи очи. Ныла рука, укушенная, и Аглая потерла её, сказав:

- Спасибо.

- Уррр… - проворчала кошка, спешно забираясь в корзину. – Уррр!

И громкий её голос увяз в тишине.

Это… неправильно.

Нехорошо.

Аглая огляделась.

Ничего-то… окна темны, но так ночь на дворе. Это ведь правильно, когда ночью темно? Тишина. И… смешок.