— Экая животина! А окраска у него — один-в-один, как чешуя чёрной трески! А уж её я наловил в своё время немало.

Потом Стурла повернулся к Златоусу и спросил:

— У этого коня трески в родственниках случайно не было?

Златоуст удивлённо помотал головой.

— Это драстид. У нас на таких обычно ездят тролли, — объяснил он.

Златоуст подвёл животное к Питу, передавая ему уздцы и добавил:

— Его зовут Вульф.

Питер протянул к драстиду руку, и тот приветливо ткнулся ему в ладонь мордой.

В поход снарядились быстро и уже через полчаса выехали из Горячих Топей в Медикат.

На мулах ехали Стурла, Носик и Янмей. Сначала Стурла сердился, что ему дали не драстида, но потом оценил своё животное — оно было послушным и резвым.

Ремесленники ехали по Визидарии, и от красоты вокруг захватывало дух. Как будто все краски мира стали здесь ярче, запахи — сильнее, ощущения — глубже.

Как-то поднявшись на очередной холм, они увидели большую низину. Долина была покрыта перелесками, меж которых вились две речки. На берегу одной из них притаилась крохотная деревушка, состоящая из цветных домишек, украшенных резными крышами. Увидев это, Пинар восхищённо сказала:

— Визидария невероятная. Словно здесь соединились самые красивые места всей земли.

— От нереальности этих пейзажей у меня по коже мурашки, — подхватила Мэдлин. — Всё то, что рассказывала бабушка — её чудные сказочные истории вдруг ожили. То, что казалось, я забыла, всплыло в памяти. Как жаль, что этого не видит моя сестра.

…Но всё же, большую часть дороги ремесленники молчали, без устали крутя головами по сторонам. Они вслушивались в скупые пояснения косноязычного Сиридина и эмоциональные рассказы Носика. В каждой деревне, через которую лежал путь, их уже знакомо приветствовали жители.

Они были разные — народы Визидарии: от потомков шелков и фей, до сидов и оборотней. От родов фениксов и русалок, до гоблинов и троллей. Но объединяло их одно — любовь к своей земле.

— Надо же, многие из визардарцев выглядят словно обычные люди! Подумаешь: какой-то род чуть выше или толще! У кого-то чуть больше растительности или другой формы уши, иная кровь или цвет волос, — размышлял Леонар. — Редко кто из визидаров отличается от людского рода…

— И всё же визидарцы другие, — назидательно поднял палец Сиридин. — Не забывай, что в их жилах течёт кровь иных существ.

— Но всё же мы с людьми так схожи! — возразил Марио, ехавший рядом с ними, — и потом они хорошо к нам относились…

— Послушай, Марио, — прервал его Сиридин, — если в воду добавить сахар, то на вид она останется прежней. Но при этом станет сладкой. И никогда уже больше не будет просто водой. Люди хорошо относились к вам, потому что не понимали вашей волшебной сути. Но как только они узнали бы вашу природу, то сразу бы вас уничтожили.

— Но это неправда, — вспылил Марио.

Однако Леонар не дал ему договорить. Он нагнулся и мягко коснулся руки Марио, показав взглядом, что спор бессмысленен.

…Долгое время ремесленники ехали по берегу реки Счастливой. Сиридин, рассказывал о традициях Визидарии, показывал их священные места — обычно это были тихие уголки с украшенными кенотафами. Носик же пересказывал ремесленникам легенды. Он, отчаянно жестикулировал, вёл рассказы на два голоса и был в этот момент презабавен. Носик так вживался в роли, что пару раз чуть не упал с лошади.

А Визидария не уставала удивлять. За каждым поворотом ремесленников ждало что-то новое. То это был водопад Троллей, обрушивавший воды каскадами меж развалин старого замка, то бездонные озёра Пяти сестёр в ледниковых расщелинах — идеально круглой формы, но разных диаметров. Леса на их пути порой были такими густыми и высокими, что дорога иногда проходила прямо через прорубленные крупные стволы деревьев.

Над долинами, где среди зарослей таились деревушки, словно тёмные низкие облака, висели плавающие над домами острова. Иногда с острова на остров перелетали драконы на которых сидели возничие. Тёмно-серая шкура драконов на солнце отливала голубым. Видимо, это и были лазоревые драконы.

Когда ремесленники увидели первый левитирующий остров, то были несказанно удивлены.

— Есть такая трава, — показал на невзрачные былинки, росшие у дороги Носик, — она называется воздушная рыхлея. У неё примечательные корни: одни корешки мелкие, упругие и длинные, из них делают прочные верёвки. Они пронизывают почву, скрепляя её. Другие же корни рыхлеи со временем раздуваются, накапливая газ, который легче воздуха. Вот тогда рыхлея вырывает целый пласт земли и взлетает. Фермеры специально сажают эту траву плотно, а потом просто подвязывают островки на цепях рядом с домом. Вот на этих, — показал Носик на плавающие над долиной острова, — выращивают ту самую хиларитату, которую вы пили.

Ремесленники увидели, что с островков свисают длинные ветви, покрытые тёмно-коричневыми закрученными в спирали стручками. Стручки порой казались бесконечными. Они легко порой достигали четыре-пять ярдов в длину.

— Раньше тата росла только высоко в горах. Но с помощью рыхлеи теперь есть возможность растить её в долине прямо над домом, — пояснил Носик, — посмотрите, какие тонкие, хоть и длинные у хиларитаты стволы. Но однако же, это самое прочное дерево на свете! Распилив его, можно получить легчайшие, как пух, но крепкие доски. Правда, дом из таких не построишь — его просто унесёт ветром.

Чудных животных, навроде драстидов, в Визидарии оказалось не так много. Всё остальное зверьё было вполне земным. Хоть иногда и с необычными свойствами. Так на одном из склонов гор ремесленники увидели удивительных лошадей — они перелетали с места на место, высоко зависая в воздухе.

— Это чёрные летающие лошади, — пояснил Сиридин, — но, как вы видите, они не полностью чёрные.

Действительно, головы и хвосты лошадей были белыми, отчего издали на фоне неба они казались безголовыми. А на фоне тёмных скал, напротив, создавалось впечатление парящих белых голов.

— Эти лошади питаются лишь высокогорной травой, и почти исчезли, не имея возможности её добывать, — объяснил Носик. — Тогда, много лет назад, визидарцы придумали давать им воду с растворённым левитирующим порошком. И чёрные лошади стали летать. Даже поступили на почтовую службу визидарцев. Но после Ужасной битвы никто не умел готовить их питьё, да и было не до этого. И лошади постепенно утратили способность к полёту. Хотя они до сих пор долго зависают в прыжке, но всё же это не то.

— А почему же забыт рецепт летательного порошка? — удивился Марио.

— Его умели делать лишь ремесленники. Говорят, небольшие запасы есть в Стоунбоне. Но их никто не трогал, — сказал Сиридин.

Проезжали ремесленники и множество необычных поселений. Больше всего их удивила