крошечная деревенька Бубо, где обитали королевские бурозубки. Незадолго до этой деревни началась мостовая. А у самого въезда в Бубо стоял знак объезда для повозок и предупреждение, что проход через поселение только спешившись. При этом передвигаться нужно было строго по дороге. И ещё каждой лошади следовало надеть на копыта специальные тапочки, точно так же, как и всем путникам.

— Это для того, — объяснил Сиридин, натягивая тапок прямо на сапог, — чтобы местным жителям дорога не запыляла дома.

Бурозубки вылезли на крыши и колокольни крошечных построек. В кафтанчиках и шляпках, тоненькими голосками приветствовали Прославленных жители этой деревни, отчаянно махая лапками. Янмей была от них в восторге, а они подарили ей целый мешок маленьких сахарных колечек.

…Потомки же сидов жили в домах, похожих на гнёзда, в углублениях холмов. Издали казалось, что холм облеплен стогами с окнами.

Ехали ремесленники и через деревню Периван, чьи дома по традиции росли вместе с семьями — было видно первый домишко, потом его надстраивали и расширяли. Он обрастал крышами, новыми трубами, балконами, переходами. Поэтому все постройки этой деревни напоминали странные нагромождения всех стилей и видов жилищ, возвышающиеся над деревьями. И дом одной семьи мог занимать до двух акров земли.

Каждая деревня чем-то да удивляла, и Сиридин уже сто раз порадовался, что с ними поехал Носик. Он оказался хорошим рассказчиком и кладезью информации, которой порой не мог дать он сам.

Ближе к полудню процессия въехала в долину Молан. Ремесленники не сразу заметили, что все дома здесь медленно двигаются.

— Глядите, вот чудо. Или меня укачало? — потёр глаза Стурла, указывая на колыхающиеся, словно в мираже, домишки.

— Нет, не укачало. Эта деревня называется Парящая Иде, — объяснил Носик. — Тут низинная местность и каждую весну сильно поднимается вода. Раньше она постоянно затапливала первые этажи. В старину у одной местной девушки Иде из фей, был ауксил — большое пуховое одеяло. Оно, по её желанию взлетало и встряхивалось. И вот Иде придумала, вытащить из него часть перьев, да заложить его в фундамент сарая, который строил её отец. И он взлетел, правда, невысоко. Так девушка со временем и распотрошила своё одеяло для жителей округи. И теперь все дома подняты в воздух на фут или два. И хоть местные жители, чаще всего из рода фей, но дома любят украшать фигурками птиц или пёрышками. Меж многих домов вы заметите целые гирлянды из расписных деревянных птичек.

Бёрнис смотрела как на окне дома, мимо которого они проезжали, мерно покачиваются цветы.

— А жителей не укачивает в этих домах? — спросила она, вспоминая пароход в океане. Ей там жутко не понравилось.

— Они в этих домах рождаются, живут и умирают много веков. Привыкли. У нас каждую весну проходит Фестиваль на лучшую деревню. Жители Парящей Иде несколько раз побеждали. Посмотрите, как здесь красиво, — указал Сиридин на качающиеся сине-белые домики, на гирлянды фигурок, натянутых между домами. На деревья, обвеганные птичками.

— На Фестиваль местные жители всегда приходят, водрузив на голову маленькую сине-белую подушку в знак любви к Парящей Иде, — добавил Носик.

В его словах было столько нежности к родной земле, что Мэдлин и Бёрнис, переглянувшись, заулыбались. А вот Леонар отчего-то нахмурился, склонив голову.

В каждой местности, которую проезжали ремесленники, были свои правила и традиции. Но нигде ремесленники не увидели мусора или запустения. Каждый уголок страны визидарцы восстановили и украсили. И хоть деревни были разные, как и их жители, но почти у каждого дома стоял каменный столп, покрытый кельтскими узорами. Как объяснил Сиридин, в старину эти столпы были ауксилами и делали погоду, такую, как хотел хозяин. И назывались погодными. А теперь они напоминали об Ужасной битве.

Частенько во дворах у домов ремесленники видели камни, похожие на головы, и казалось, что из травы то тут, то там торчат макушки. Почти всем таким булыжникам были пририсованы лица. Носик сказал, что это духи дома, и они сторожат покой обитателей.

— Чаще всего у дома выставляют столько камней с рожицами, сколько и членов семьи, — пояснил коротыш, показывая на группу из семнадцати улыбающихся камней в шляпках у ближайшего особнячка, — даже если они и разъехались, то здесь всё равно собрались всем семейством.

Когда солнце стало клониться к западу, а лошади устали и седоки выдохлись, ремесленники увидели на горизонте огромную башню.

— Это башня Силы, — показал на неё Сиридин. — Недалеко, во-о-он там, — он указал левее, растёт священный дуб. За ним начинается территория Стоунбона. А справа вы видите деревню Три ручья. Там мы сейчас и отдохнём.

Они спустились к деревушке. Мальчишки из рода брауни — низкорослые, с коротенькими, но быстрыми ножками, ждали их в траве на пригорке, а увидев, припустили в деревню, поднимая дорожную пыль, чтобы рассказать жителям о приближении гостей.

Когда ремесленники въехали в Три ручья, все жители высыпали им навстречу, и стали громко петь в их честь гимн. Те самые мальчишки, которых они видели при подъезде к деревне, старательно играли на свирельках, молодёжь танцевала.

Гостей проводили на главную площадь, где были накрыты столы, ломившиеся от угощений. Кажется, сюда стащили всю мебель деревни: длинная лента разномастных столов и лавок несколько раз хаотично обвивала площадь и убегала вверх по широкой улице.

Сначала ремесленников проводили умыться — их отправили в крытый двор, к длинному камню, в котором была выдолблена большая чаша. В неё стекал питьевой ручей.

— Спасибо, — сказал Пит девушке, которая протянула ему полотенце.

— Вам спасибо, — её голос дрогнул, — несколько поколений визидарцев жили только мечтами о вас. И вот, наконец…

В глазах девушки появились слёзы, она смахнула их и убежала.

Рядом с Питером стоял Леонар. Он, вздыхая, отмывал руки от пыли.

— Почему ты такой печальный? — спросил его Пит, — вижу, ты давно не в настроении.

— Они так рады, — обернувшись на ликующую толпу, сказал Леонар. — Но оправдаем ли мы их ожидания? Мне не по себе. У нас почти ничего нет из толов. И у них тоже. Я надеялся, что здесь, в долине Сиреневых ветров, нам станет проще. Но всё только усложнилось. Они очень отстали от людского мира. Подумать только — у них основное оружие мушкеты. Что уж говорить об остальном? Сможем ли мы вдесятером здесь всё наладить и сделать их жизнь лучше?

Услышав его слова, Бёрнис сказала:

— Я думаю, мы справимся. Но знаешь, среди людей я всегда чувствовала себя особенной. Визидаркой. А здесь… пока я чувствую себя таким же чужаком. Мне необычен их быт, их порядки, их традиции. Всё вокруг какое-то нереальное.

— Понимаю тебя, — кивнула