Алексей Сергеевич тяжело вздохнул и откинулся на спинку своего кресла. Нажимать тревожную кнопку под столом он явно не торопился. Затем он встал, подошёл к сейфу, открыл его и вынул оттуда бутылку с тёмной жидкостью. Налил себе в замысловатый бокал, выпил и сел обратно.

Он смотрел мне в глаза, не отрываясь, и я видел, как внутри него происходят перемены. Чего бы он не прочитал в моём облике, это сыграло мне на руку.

— Почему вы считаете, что являетесь причиной болезни своей сестры? — спросил он, наконец. — Просто, если вы это для красного словца… то нам с вами не о чем говорить.

— Нет, — ответил я, пытаясь подобрать нужные слова. — Дело в том, что три дня я считался мёртвым. Меня вовремя доставили в больницу к Луке Сергеевичу, — я рассудил, что Пирогов должен его знать. — И держали три дня на аппаратах искусственного поддержания жизни. А вчера я пришёл в себя, — тут глаза Алексея Сергеевича расширились. — И моя сестра осталась без надежды на донорство.

— Лука — бездарь, — ответил на это Пирогов, и тут я понял, что они даже чем-то похожи. — Трудяга невозможный, но бездарь. У него самый слабый родовой дар из нас всех, — он снова откинулся на спинку и вздохнул. — Вы хоть представляете, сколько будут стоить мои услуги?

— Это неважно, — ответил я, абсолютно уверенный в своих словах. — Жизнь бесценна.

— И не поспоришь, — согласился тот. — Как хоть зовут тебя юноша? Я запишу.

— Руслан Могучий, — ответил я, и Алексей Сергеевич резко обернулся ко мне.

— Откуда у вас деньги? Ваш отец, насколько я знаю, нищий, — в его словах не было ни грамма превосходства, лишь констатация факта.

— Это неважно, — проговорил я, вкладывая всю свою уверенность в эти слова. — В конце концов, продам мотоцикл.

— Молодой человек, — с внезапной улыбкой из густой бороды произнёс Пирогов. — Вы действительно не понимаете, сколько стоят мои услуги? — он всмотрелся в меня и махнул рукой. — Вижу, что не прикидываетесь. Таких мотоциклов вам понадобится пара десятков. Но! — тут он встал с кресла и направился обратно к гардеробу, я встал вслед за ним. — Вы меня здорово выручили внизу. А если ещё поработаете моим водителем, то я согласен записать эту операцию на ваш счёт и даже не сильно дёргать с выплатами.

— Без проблем, — ответил я, разводя руками. — Только на моём транспорте.

Алексей Сергеевич остановился, как вкопанный, обернулся на меня, а затем взгляд его просветлел.

— Всю жизнь мечтал прокатиться на таком, да только статус и постоянные «потом» не давали. Поехали. Только я другую одежду надену.

Через десять минут мы уже мчались по шоссе обратно в больницу. Полы дорожного пиджака Пирогова трепало ветром, как и густую седую шевелюру. А вот бороду он прятал за мою спину.

Периодически я слышал от него восхищённые возгласы, но старался не обращать на них внимания. И вообще я думал сейчас не о том. Мне повезло. Очень крупно повезло.

То, что я увидел сегодня утром в памяти, повергло меня в состояние близкое к самому натуральному шоку. После исчезновения матери меня хотели отдать в военный интернат. Мол, потенциал магический никакой, содержать не на что, воспитывать некому. Именно в этот момент вышла Вероника, которой было чуть больше двенадцати лет, и сказала, что будет заботится о Руслане сама, но отдать его никуда не даст.

И чтобы не случалось дальше между нами, этот поступок раз и навсегда отделил её от всей остальной семьи, члены которой зря носили столь громкую фамилию. Но не она. Именно тогда я понял, что раз не получилось с донорством, должен быть и другой способ.

Мы въехали на территорию и остановились напротив входа всё того же корпуса. Волосы у Алексея Сергеевича так и остались торчать назад, как их оттянуло ветром. На лице у него была улыбка неземного блаженства.

— Это незабываемо, друг мой! — сказал он, глядя в высокое небо. — Это лучшие эмоции за последние несколько лет! Боги, я словно был мёртв, а теперь оживаю! Это так…

Из холла медленно и с печальным выражением на лице вышел Борис. Он старался не смотреть мне в глаза. Меня кольнуло нехорошее предчувствие.

— Прости, — сказал он, подойдя вплотную. — Твоя сестра только что умерла. Я пытался её удержать до вашего приезда, но не смог. Прости.

* * *

Окраина Москвы, одна из секретных квартир.

— Слушай, прыгун, где Тайнопись? — суровым голосом спросил лысый бандит, сидящий спиной к Валерию. — Мы тебе и ориентировки дали, и путь расчистили. Артефакт должен лежать вот тут, — он постучал толстыми, как сардельки пальцами по подлокотнику кресла. — А он где?

Несмотря на то, что бандит хотел казаться грозным и матёрым, Валерий считал, что его голос больше подошёл бы базарной бабе. Впрочем, лица бандита он никогда не видел, потому что тот сидел спиной к нему при каждой встрече. Приходилось довольствоваться лысиной и жирными пальцами, выражающими весь спектр эмоций.

— Я предпочитаю имя Джампер, — ответил на это Валерий, чем рассердил бандита. — Это иностранное слово, как нельзя лучше…

— А я — подданный Российской империи, — перебил его человек в кресле, перейдя на рык. — И пользуюсь теми словами, к которым привык. Поэтому ты — прыгун. А я спрашиваю, где, мать твою, Тайнопись. Артефакт, который ты должен был добыть.

Валерию очень хотелось прыгнуть сейчас в сознание этого борова, да и выдавить из него сознание бандита. Но, к сожалению, это было невозможно, потому что у одного из главарей криминального мира была отличная защита от таких, как он. Опасаться ему было нечего.

— Произошла некоторая накладка, — ответил Валерий, предпочитавший называться Джампером. — Непредвиденные обстоятельства.

— Накладка, — хмыкнул на это бандит, и державшему перед ним ответ Джамперу показалось, что тот сейчас развернётся в кресле. — Если тебе сейчас паяльником глаз выжечь, а потом сверху пластырь налепить, вот это будет накладка. А то, что ты провалил операцию, это, дорогой мой, косяк. В смысле, пятно на всю твою безупречную репутацию.

И вот тут криминальный босс наступил на больную мозоль Валерия. До сегодняшнего дня он не провалил ни единого задания, поэтому за каждое последующее