– Играли на понижение.

– Что-то вроде.

И снова воспоминания о тех днях окружили его, как кошмарный сон: люди, которых они встречали во время путешествий, люди, которые не могли сложить два и два или сказать связное предложение. Маленький мужичок, с которым Хелен согласилась потанцевать на вечеринке на лайнере, оскорбивший ее, не пройдя и десяти шагов, женщины и девушки, которых выволакивали за дверь от избытка алкоголя или наркотиков в общественных местах.

«Мужчины, которые запирались от своих жен в снегопад, потому что снегопад при минус двадцати девяти – это не настоящий снегопад. Если ты не хочешь, чтобы шел снег, ты просто платишь кому надо».

Он пошел к телефону и позвонил Петерсам, ответил Линкольн.

– Я звоню, потому что не могу перестать думать о том, что случилось. Марион сказала что-то определенное?

– Марион плохо себя чувствует, – коротко ответил Линкольн. – Я знаю, в произошедшем нет твоей вины, но я не могу позволить ей развалиться на части из-за этого. Боюсь, нам придется отодвинуть этот вопрос на полгода, я не могу позволить ей опять вернуться в это состояние.

– Я понимаю.

– Мне очень жаль, Чарли.

Он вернулся за свой столик. Его стакан с виски был пуст, но он отрицательно качнул головой в ответ на вопросительный взгляд Аликса. Он не так уж много мог сделать сейчас, кроме как отправить Гонории некоторые вещи, он отправит ей много всего завтра же. Довольно зло он подумал, что это все деньги, которые он давал стольким людям.

– Нет, благодарю вас, – сказал он другому официанту. – Сколько я вам должен?

Однажды он вернется, они не смогут заставить его расплачиваться вечно. Но ему нужна была дочь, и сейчас ничто другое не имело смысла. Он больше не был молод, в его голове не было множества приятных мыслей и фантазий. Он был абсолютно уверен, что Хелен не хотела бы, чтобы он был настолько одинок.

18 января 1930

– Посмотри на эти ботинки, – сказал Билл. – Двадцать восемь долларов.

Мистер Бранкузи посмотрел.

– Красивые.

– На заказ сделаны.

– Да ты тот еще франт. Ты ведь не притащил меня сюда, чтобы показать их, правда?

– Я вовсе не франт. Кто это сказал? – вопросил Билл. – Это все из-за того, что у меня образование получше, чем у всех этих дельцов в шоу-бизнесе.

– Да ты еще и красавчик, сам знаешь, – сухо сказал Бранкузи.

– Да уж знаю – по сравнению с тобой любой станет красавчиком. Девчонки принимают меня за актера, пока не узнают, что… есть сигарета? Ну что ж, я просто выгляжу как мужчина, мало кто из этих смазливых парнишек вокруг Таймс-сквер может этим похвастаться.

– Красавчик. Настоящий джентльмен. В отличной обуви. Да ты счастливчик.

– А вот тут ты ошибаешься, – парировал Билл. – Просто у меня есть голова на плечах. За три года – девять шоу, четыре больших хита и только один провал. Где ты видишь здесь удачу?

Поскучнев, Бранкузи только посмотрел на него. И он увидел бы – если бы на его глазах не было пелены, а мысли не путались в другом месте – юного ирландца со свежим лицом, излучающего силу и уверенность, от которых воздух вокруг густел. Через мгновение, и Бранкузи знал это, Билл смутится, услышав сам себя, и постарается скрыть другую сторону своей натуры – выдающегося и чувствительного покровителя искусств, образец для подражания интеллектуалов из Театральной гильдии. Билл Мак-Чесни еще не определился между двумя ипостасями, такие редко определяются до тридцати.

– Возьми Эймса, возьми Хопкинса, возьми Харриса – возьми любого из них. – Голос Билла звучал решительно. – Что у них есть по сравнению со мной? В чем дело? Ты хочешь выпить? – Он поймал взгляд Бранкузи, который блуждал по кабинету, пока не уперся в противоположную стену.

– Я никогда не пью по утрам. Просто интересно, кто это продолжает стучать. Тебе нужно остановить это. У меня от этого начинается тик, это похоже на безумие.

Билл быстро подошел к двери и резко ее открыл.

– Здесь никого нет, – начал он. – Привет! Что вам нужно?

– Ох, мне так жаль, – ответил чей-то голос. – Мне ужасно неудобно. Я в таком волнении и совершенно забыла, что у меня этот карандаш в руке.

– Что вам угодно?

– Я хотела встретиться с вами, но служащий сказал, что вы заняты. У меня для вас письмо от Алана Роджерса, сценариста. И я хотела бы вручить его лично.

– Я занят, – сказал Билл. – Найдите мистера Кадорна.

– Я уже виделась с ним, и он не слишком-то впечатлился, и мистер Роджер сказал…

Бранкузи, беспокойно приблизившись, бросил на нее быстрый взгляд. Она была очень юной, с прекрасными рыжеватыми волосами, а лицо выдавало силу воли, которую не предполагала манера речи, до мистера Бранкузи не сразу дошло, что этим она была обязана городу Делани из Южной Каролины, откуда она была родом.

– Что же мне делать? – спросила она, тихо вложив свое будущее в руки Билла. – У меня есть письмо для мистера Роджерса, и он дал мне еще одно для вас.

– Ну хорошо, что же вы от меня хотите? Чтобы я женился на вас? – раздраженно ответил Билл.

– Я хочу получить роль в одной из ваших постановок.

– Тогда сядьте здесь и подождите. Я сейчас занят. Где мисс Кохалан? – Он позвонил в звонок, еще раз с раздражением взглянул на девушку и закрыл дверь своего кабинета. Но этот вынужденный перерыв совершил в нем перемену, он продолжил разговор с Бранкузи как человек, который по всем вопросам художественного будущего театра полностью солидарен с Рейнхардом.

К половине первого он уже забыл обо всем, кроме намерения стать величайшим продюсером всех времен и народов, и именно об этом он должен поведать Солу Линкольну за ланчем. В спешке убегая, он вопросительно взглянул на мисс Кохалан.

– Мистер Линкольн не сможет встретиться с вами, – сказала она. – Он только что позвонил.

– Только что? – изумленно воскликнул Билл. – Так, хорошо. Вычеркни его из списка приглашенных на четверг.

Мисс Кохалан черканула на листе бумаги перед собой.

– Мистер Мак-Чесни, вы ведь не забыли про меня, правда?

Он резко обернулся к рыжеволосой девушке.

– Нет, – неопределенно произнес он, и затем обернулся к мисс Кохалан. – Все в порядке. Все равно отправьте ему приглашение на четверг.

Он не хотел обедать в одиночестве. Сейчас он вообще плохо переносил одиночество, потому что власть и известность делали общение с другими людьми по-настоящему забавным.

– Если бы вы смогли уделить мне всего две минуты, – начала она.

– Боюсь, сейчас совсем никак. – Внезапно он осознал, что говорит с самой красивой женщиной, которую когда-либо видел.