Фюрер и его люди пытались вытеснить его и выдвинули угрозу.

Фриц не раз был свидетелем того, как они относились к смельчакам, пытавшимся сопротивляться их решениям. Он пристально взглянул на Муссолини, ведь тот был ему обязан многим, и Фриц знал о нем немало компрометирующих фактов. Однако дуче лишь поднял брови в знак своей беспомощности. Мандль знал также и некоторые тайны Гитлера, ему было известно о его деятельности в юности, о его страхах, грубых ошибках и об отношениях с молодой племянницей, которая позже скончалась. Но он знал, как трудно будет использовать любой из этих фактов против фюрера. Гитлера мало заботило то, что о нем говорили; к тому времени он уже контролировал с помощью Геббельса всю прессу Германии и силы безопасности. Его полиция – гестапо – неукоснительно выполняла приказы, не обращая внимания на закон или неприкосновенность любого человека или группы людей. Он держал под абсолютным контролем всю Германию, всех своих оппонентов, судей, депутатов, и на улицах говорили только о том, что ему хотелось бы услышать.

– Герр Гитлер, – на этот раз Мандль не назвал его «мой фюрер», – думаю, вы заблуждаетесь или вас неправильно информировали. Мой завод не продается. Я владею всеми его акциями и не собираюсь ни с кем ими делиться. Только я могу управлять моим предприятием.

– Вы останетесь управляющим, Мандль. Вам знакомы поставщики, производственные процессы и технологии, вы знаете, как руководить этой империей, но придется выполнять указания Шпеера и Геббельса.

– Я не подчиняюсь ничьим приказам, – ответил Фриц, повысив тон и направляясь к выходу.

Испуганный Людвиг последовал за ним, пока хозяева обменивались удивленными взглядами. Геббельс наблюдал за гостями, сохраняя на лице ненавистную гримасу-полуулыбку, а Муссолини всем своим видом выражал изумление. Фриц оттолкнул часового и вышел из здания, держа Людвига за дрожащую руку. Уже на улице он пошел быстрым шагом, делая знаки своим телохранителям. Его реакция удивила всех, и Фриц понимал, что если не уйдет сейчас же, то будет слишком поздно. Счет шел на минуты.

«Мерседес» появился немедленно. Фриц занял переднее пассажирское сиденье. Людвиг и охранник сели сзади.

– Едем в Зальцбург? – спросил водитель.

– Немедленно, и приготовьте оружие. – Фриц схватил крупнокалиберный пистолет, который держал под сиденьем. Пока Фриц общался по рации и давал указания Лукасу, одежда Людвига промокла от пота, а лицо приобрело красноватый оттенок. Дорога была свободна, они ехали на большой скорости.

– В Розенхайме свернешь на юг, на второстепенную дорогу. Надо срочно попасть на территорию Австрии, там нас ждут люди Штаремберга.

Расстояние – около шестидесяти километров, путь должен был занять примерно полчаса. Промедление грозило им арестом гестаповцами. А на границе он все уладит, чтобы мигом оказаться на австрийской территории. Им пришлось срезать путь, минуя поселок и оживленные дороги, чтобы добраться еще быстрее. Фриц объяснил себе явную нервозность водителя внезапностью их бегства, и решил сам сесть за руль, но шофер внезапно выхватил из кобуры пистолет «Штайр Манлихер» 9-го калибра и выстрелил в сидевшего сзади телохранителя. Людвиг в ужасе наблюдал эту сцену, его оглушил звук выстрела; выпученные глаза отражали панику, охватившую его, когда охранник упал замертво ему на плечо и кровь хлынула из отверстия в голове убитого.

– Ваше оружие, господин Мандль, – потребовал водитель, направив на него свой пистолет и сбавляя скорость машины, – возьмите его за ствол и передайте мне.

Эти ублюдки подкупили его личного шофера. Фриц отреагировал молниеносно, свой пистолет он привычно носил в правом кармане пальто; выстрел угодил водителю в висок, и тот рухнул на руль.

Фриц заметил два немецких военных автомобиля марки «Кюбельваген», которые приближались с севера. Спастись на машине вряд ли удастся, немцы окружат их в считаные минуты. Фриц помог оцепеневшему Людвигу выбраться с заднего сиденья и почти волоком увлек его в лес, растущий вдоль дороги.

Они бросились бежать в глубь леса, как вдруг услышали голоса немецких офицеров, отдававших приказы. На небольшой поляне Фриц увидел пару домов какой-то фермы; он подбежал к конюшне, вывел двух лошадей и помог Людвигу взобраться на одну из них. Пока он сам взбирался на другую, появился крестьянин и отчаянно заорал на них. Фриц достал из кармана пальто пачку денег, швырнул ему, и они поскакали галопом.

Граница находилась всего в двенадцати километрах, и через рощу до нее можно было добраться за несколько минут.

Фриц привык распоряжаться людьми, контролировать встречи и ситуации, а не находиться у кого-то в подчинении. Каждая важная персона покидала его кабинет испуганной и в то же время благодарной. Ему удавалось вызывать у них нечто вроде стокгольмского синдрома: они боялись его и преклонялись перед ним. А эти нацисты предали его, они захотели отнять то, что по праву принадлежало ему, и подчинить себе Фрица Мандля. Какой же сюрприз им уготован.

19

Сила подобна взрывчатке: либо обращайся с ней осторожно, либо она взорвется.

Энрике Тьерно Гальвáн

Зальцбург, январь 1938 г.

Хеди была более чем взволнована. Хотя ей удалось отправить немного денег родителям, она сознавала, что это им не очень-то поможет. Они никогда не жили как ортодоксальные евреи и воспитывали дочь в католической вере, но нацисты проводили в Вене тщательную перепись населения и проявляли большую активность в пропаганде и действиях против еврейской общины. Нацистов не интересовало, приняли вы христианство или ислам, ибо главным для них был расовый вопрос, поэтому перестать быть евреем уже стало невозможно. А Фриц по-прежнему игнорировал просьбы Хеди; постоянно занятый собственными делами, он не обращал на нее внимания, и она чувствовала, что бросает родителей на произвол судьбы, хотя больше ничего не могла для них сделать после своего вынужденного заточения.

Ее жизнь превратилась в настоящий кошмар. Хеди не могла решать за себя, она была полностью порабощена. Ни ум, ни красота не помогали ей освободиться от оков этого ига. После случая с Франком, убитым охранником, ни один другой телохранитель не осмеливался даже приблизиться к хозяйке зáмка.

Но при этом она смогла уловить изменения в поведении Греты: в последние дни отношение ее помощницы и постоянной опекунши стало иным. Иногда ее взгляд был похотливым, а в другие моменты выражал жалость или сострадание. От внимания Хеди не ускользало, как эта невозмутимая женщина реагирует на обычное прикосновение или на то, когда она берет ее за руку.

Хеди воспользовалась поездкой Фрица в Мюнхен и, сославшись на плохое самочувствие, попросила Грету проводить