Он мог повелевать жизнями многих сотен тысяч людей, по мановению его руки повергались в прах княжества и страны, его имя с благоговением произносили друзья и со страхом — враги. Вот что такое власть! И пока он жив и на престоле, он будет держаться за нее изо всех сил — руками, зубами, жизнями своих подданных.

Он хорошо понимал Тимура, своего врага: тот тоже был властолюбив — даже больше, чем сам Тохтамыш. Но и жесток через меру. После штурма нескольких городов гулямы складывали пирамиды из отрубленных голов.

И коварен Тимур был необычайно. Посулил жителям осажденного Шираза, что не прольет ни капли мусульманской крови, и обещание свое сдержал. Христиан и иудеев вырезали, а мусульман повесили или утопили, действительно не пролив ни капли их крови. Воистину — дэв, шайтан!

Хотел Тохтамыш боя с жестоким Тимуром, хотел и боялся. Противостоянию двух властителей надо было ставить точку. И произойдет это скоро.

Конные разъезды донесли, что за рекой в ночи видно множество костров, передвижение конницы.

Днем ранее кошун Тимура под командованием Бердибека с боем вытеснил из городишка Дедяково несколько сот кыпчаков Тохтамыша. Это была первая, пробная схватка перед битвой двух великих армий.

Армии замерли в ожидании.

К войскам Тохтамыша подходили задержавшиеся в пути воины, а к армии Тимура подтягивались обозы.

Эмир Тимур лично объехал укрепленный лагерь, осмотрел кулы, кошуны и камбулы. Свита его состояла из командиров этих отрядов.

Конечно, долгий путь не мог не сказаться на численности войска. Люди, как и кони, устали, потерлась упряжь, оружие требовало ухода. Как ни смазывай железо бараньим салом, а под дождями, снегом, в постоянной сырости оно ржавело.

Эмир и шейхи сами видели недочеты и упущения и старались их устранить. Тем не менее общее состояние войска удовлетворило Тимура.

Весь день ушел на беглый осмотр, а следующим днем Тимур устроил военный совет. К нему в шатер съехались командиры — эмиры, шейхи, шахи, огланы и ханы. Большой походный шатер едва смог вместить всех военачальников.

Уселись плотно — на пушистых узбекских коврах, тихо переговаривались между собой.

У восточной части шатра, на деревянном возвышении, устеленном хорезмским ковром — его возили за эмиром в обозе, — устроился на подушках сам Тимур. Кряхтя, поджал под себя раненую ногу. И то сказать, среди присутствующих военачальников Тимур был самый старый — ему было уже пятьдесят девять лет. Остальные были моложе его вдвое.

Эмир осмотрел собравшихся сардаров. Всех их он давно и хорошо знал, всем доверял, пройдя с ними не одну битву.

В первых рядах сидели багатуры — Сулейманшах, шейх Сейф-ад-Дин, Омар-шейх, шейх Нур-ад-Дин, Кунче-оглан. За ними — хан Идигей, Миран-шах, Джехан-шах, Тимур-Кутлуг, Койричак-оглан, эмир Осман, хан Бердибек, мурза Рустем. В легком полумраке шатра размывались лица начальников кулов, кошунов, туменов, и за каждым — сила тысяч воинов.

Поскольку приближалось время полудня, все — не исключая и Тимура — обратились к востоку и совершили намаз.

Расселись снова. Тимур выждал несколько времени, когда военачальники усядутся поудобнее и стихнет шум. Потом начал говорить:

— Вы знаете, зачем я вас собрал. Этот презренный шакал Тохтамыш уже дважды кусал протянутую ему руку дружбы, покушался на наши земли и страны, лежащие в сфере наших интересов. Пришла пора разбить войска Орды и покарать смертью презренного выскочку. Не я ли дал ему пищу, кров и воинов, когда он нуждался во всем? Взойдя с нашей помощью на ханский престол, Тохтамыш забыл законы гостеприимства и отплатил черной неблагодарностью.

Сардары закивали головами, соглашаясь. Историю Тохтамыша они знали, тем более что среди присутствующих были татары и мангыты, знавшие цену Тохтамышу. И каждый из них был ярым врагом хана.

Взять того же Идигея. Тохтамыш убил его отца, эмира Балтычка, взятого в плен вместе с Тимур-Меликом, тоже казненным. И теперь в шатре Тимура сидел сын Тимур-Мелика, Тимур-Кутлуг. Оба — и Идигей и Тимур-Кутлуг — ничего так не хотели, как отомстить за гибель отцов, убив Тохтамыша.

Идигей кроме кровной вражды имел еще и свой интерес в низвержении ненавистного ему Тохтамыша. Он чувствовал в себе силы и способности возглавить Орду, но, не будучи джучидом по рождению, не имел прав на престол, а хотел быть некоронованным королем, как и темник Мамай, державший в подчинении послушных ханов.

У каждого из сидевших здесь сардаров был свой, иногда тщательно скрываемый интерес к положению в Орде, и мешал им только один человек — хан Тохтамыш.

— Я бы хотел, чтобы уважаемые сардары прямо и честно высказали свое мнение — как построить войско, чтобы разбить ордынского хана.

Совет сардаров напоминал такой же — у Тохтамыша. Сходство было во многом, да и как ему не быть, если стратегия и тактика обеих армий базировалась на заповедях Темучжина? Только Тохтамыш свято следовал его наказам, а Тимур продвинулся вперед, сделав ученье более гибким и современным. Сходство было и в вооружении воинов, численности армий, соотношении главной ударной силы — конницы — к вспомогательной — пехоте.

Но была и разница. Армия Тимура состояла из гулямов — профессионалов своего дела, получавших за ратный труд жалованье. Армия же Тохтамыша в большинстве своем состояла из ополченцев. Правда, были и в ней профессионалы, в первую очередь небольшие отряды личной гвардии ханов, а также иногда довольно большие — телохранителей.

И второе, пожалуй, главное отличие — дисциплина. Чего можно было спросить с ордынского ополченца, еще вчера пасшего свои отары овец в степи? А гулямы Тимура знали конный строй, все боевые перестроения в нем, повороты, развертывания в «лаву», отход. Они беспрекословно подчинялись приказам своих начальников и ревностно несли службу, где еще могли получать немалое жалованье и при этом рассчитывать на долю в трофеях.

Обсуждение начали, как водится, с самых молодых, начальствующих над кошунами.

Долго шло обсуждение. Было выслушано мнение всех, разгорелись споры. Основным камнем преткновения являлась переправа через Терек. Предлагалось навести понтонную переправу. Прикрывая ее строительство множеством лучников на берегу. Однако после доклада от лазутчиков об отрытых окопах, щитах, рвах и кольях, вбитых в землю, призадумались. Стоит ли нести большие потери при строительстве переправы, при переходе войск по узкому мосту, если сразу же на том берегу войска наткнутся на препятствия, причем трудно преодолимые с ходу?

Пришли к мнению: разослать во все стороны конные дозоры, причем далеко — на два-три фарсанга, чтобы найти удобное и в то же время не защищенное татарами место для переправы. Подвести туда понтонеров с их обозами и устроить там переправу, избежав больших потерь. Понятно, что ордынцы обнаружат переправу, но больших сил туда направить сразу не сумеют. А тем временем на другой берег уже переправится часть войска, способная прикрыть переправу.