litbaza книги онлайнИсторическая прозаАз грешный… - Борис Николаевич Григорьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 64
Перейти на страницу:
он весь был пронизан делом и подчинялся только делу, в то время как белокаменная оставляла впечатление ленивого и спящего бездельника, просыпавшегося каждое утро с немытой рожей. Понятное дело, Швеция стала великой европейской державой, шведские короли перекраивали карту Европы, страна втягивалась в крупные исторические события, и Стокгольм должен был соответствовать тому статусу, который Швеция приобрела за последние пятьдесят лет. Он тоже будто проснулся от провинциальной спячки и теперь спешил наверстать упущенное. Иностранные путешественники сравнивали его кто с Венецией, кто и с Константинополем.

Котошихин плыл в Швецию с царским поручением – он был послан к королю Карлу ХI с ратификационной грамотой, утверждавшей вымученный в долгих родах Кардисский мир. Пока велись завершающие мирные переговоры, король Карл Х неожиданно помре, не дожив и до сорока лет, и его место заступил малолетний сын. Нынешнему королю Карлу ХI исполнилось недавно всего пять лет, и за его несовершеннолетием страной управляло опекунское правительство во главе с всесильным канцлером Магнусом Габриэлем Делагарди.

В начале августа Котошихин с переводчиком и тремя челядниками выехали верхом из Москвы, через десять дней добрались до Ревеля, потом сели на попутный корабль, два дня и две ночи плыли по безбрежному морю, и вот теперь прямёхонько прибыли в Стекольню! Голова у всех ещё кружилась от морской качки и сумбурных путевых впечатлений. Особое удивление у Котошихина вызвала способность судна ориентироваться в безбрежном море.

– Ничего удивительного, – пояснил, улыбаясь, бородатый шкипер. – Есть такой навигационный прибор – компас называется. Он показывает стрелкой на север, а уж от неё, от стрелки-то, берётся нужный курс.

Шкипер Страндберг оказался человеком разговорчивым и любопытным. Он работал на шведскую торговую фирму и перевозил товары между Стокгольмом и Ревелем. Всю дорогу они с Гришкой беседовали о жизни, он интересовался тем, как живут русские, а Котошихин, естественно, расспрашивал его про шведов. Шкипер втихомолку ругал Карла Х за то, что тот постоянно лез в войну с соседями, вместо того чтобы развивать с ними торговлю.

– Война потребовала больших средств, а Швеция – страна маленькая, вот и придумали наши короли содержать армию за счёт завоёванных земель. Но и этого было недостаточно для покрытия военных расходов, и тогда прибегли к изъятию у дворян и помещиков земель и имущества. Редукция называется.

Котошихину было в диковинку слушать, как подданный поносит своего суверена – было жутко и интересно. Видать, не только подданным царя было туго – свеи вон тоже жалуются.

– И ты не страшишься вот так-то поносить своего короля? – удивился Гришка.

– Почему же – боюсь. Но ты же не донесёшь на меня? – Страндберг пытливо посмотрел на Котошихина.

– Как можно! – возмутился тот. – Ты же ко мне с доверием…

На набережной Норрмальма, куда шкипер направлял корабль, уже можно было различить фигурки отдельных людей. Котошихин собрал всех своих спутников на палубу и готовился сойти на берег. Он придирчиво осмотрел громоздкий багаж, в котором лежали подарки для шведов – королю, министрам и прочим чиновникам, попрощался с капитаном и в который раз повторил в памяти данные ему в Посольском приказе инструкции: чести и достоинства государя великого не терять, никаких обещаний никому не давать, а только внимательно выслушивать шведов и крепко всё запоминать, без ведомости приглядывать за своими помощниками, чтобы не баловали, интересоваться всем новым и необычным, а по возвращении домой – во всех подробностях отчитаться о поездке.

– В Стекольне не приходилось бывать, но мыслю, что и там, как везде поминки любят. Не подмажешь – не поедешь! – говорил ему Ордын-Нащокин, напутствуя перед дальней дорогой.

На корабле давно уже убрали паруса, и судно медленно скользило по водной глади, приближаясь к норрмальмскому берегу. С мостика раздалась команда шкипера, и в воды Мэларена с носа и на корме пошли два тяжёлых якоря. Свободной стоянки у стенки набережной не оказалось, поэтому корабль оставался пока на рейде в ожидании своей очереди. Матросы уже спускали на шкотах шлюпку, предназначенную для высадки на берег русских дипломатов. Переводчик и трое слуг с опаской спустились по очереди в шлюпку, перенесли туда багаж, весивший чуть ли не целый берковец, и только потом по зыбкому верёвочному трапу корабль покинул Котошихин. Грести было недолго, шлюпка ткнулась носом о деревянную стенку спуска, один из матросов выпрыгнул на берег и закрепил конец верёвки о железную тумбу. Русское посольство по ступенькам полезло наверх. Набережная оглушила их криком и гамом разношёрстной толпы, состоящей из моряков, солдат, купцов, грузчиков и прочего разного люда. Даже по сравнению с Москвой поразило обилие нищих и пьяных.

Неподалёку стоял выделявшийся богатой одеждой господин, в котором Котошихин признал своего знакомца по Дерпту и Ревелю комиссара Адольфа Эберса. Он стоял и дожидался, когда русская делегация выгрузится на берег. Приветливо улыбаясь и всем своим видом излучая радость по поводу прибытия русских гостей, швед шёл к ним навстречу, словно старый знакомый. Впрочем, он выполнил все условности протокола, ответил церемонным поклоном на поклон Котошихина, осведомился о превратностях пути и о здоровье членов делегации и только после всех протокольных церемоний перешёл на дружеский тон.

Русских ждали две кареты: в одну Эберс пригласил Котошихина с толмачом, а в другой, более просторной, разместились слуги с багажом. Беседу переводил переводчик, назвавшийся Баркхусеном. В представлениях Москвы, главный человек посольства не мог опускаться до владения иностранным языком и переговоры со шведами должен был вести через переводчика. Чтобы подчеркнуть дружественный настрой по отношению к Стокгольму, сыскали для этих целей человека, знавшего шведский язык. Впрочем, Котошихин ещё раньше выяснил для себя, что шведы в большинстве своём говорили по-немецки, да и шведский язык был близок к немецкому, поэтому, слушая шведскую речь, он узнавал достаточно много знакомых слов и часто догадывался, о чём шла речь.

Кареты совсем недалеко отъехали от набережной и остановились у небольшого двухэтажного дома, специально выстроенного для размещения членов иностранных миссий. Там им на втором этаже выделили несколько комнат.

– Отдыхайте, приводите себя в порядок, а завтра я за вами заеду и покажу город, – сказал Эберс.

– А когда же мы будем представлены канцлеру Делагарди? – поинтересовался Котошихин.

– О, граф очень и очень занят, он сейчас в отъезде и принять вас не сможет, – объяснил Эберс. – Нужно ждать.

Ждать было не привыкать – это было уделом всех посольств в то время, так что Котошихин не очень удивился такому раскладу и даже порадовался, что получше узнает шведскую столицу и шведов. К моменту прибытия русского гонца в Стокгольм шведское правительство было занято серьёзной проблемой, ставящей под угрозу не только завоевания предыдущего короля, но и само существование королевства. Старый противник Швеции – Дания – оправилась от поражения, нанесённого ей Карлом Х. Король Фредрик III собрал сильное войско и опять стал угрожать шведам. Датский король освободился от обременительного влияния своей аристократии и сделал опору на низшие сословия. Шведским властям такое развитие событий казалось опасным, призрак революции по типу той, что совершил в Англии Кромвель, мерещился дворянско-монархическому правлению Делагарди, приобретая всё более реальные угрожающие формы и очертания. Южная провинция Сконе, только что отнятая у Дании, того гляди должна была, не успев «ошведиться», снова отпасть и вернуться в лоно датской короны. Делагарди маневрировал, интриговал, собирал силы и изо всех сил оттягивал решающее военное столкновение с датчанами.

Канцлер всегда близко стоял к трону: несколько лет он находился в фаворитах у королевы Кристины, был зятем и правой рукой в бозе почившего короля Карла Х и основным вдохновителем похода шведов на Польшу. Шведско-польская война могла быть объектом особого исследования с точки зрения того, как можно начинать и вести войну, не имея в казне ни одного талера. Делагарди вместе с другим советником короля – генералом Хансом Кристоффером фон Кёнигсмарком – взялись сделать первый взнос на эти цели из собственных средств. Канцлер происходил из богатой и знатной семьи, а Кёнигсмарк, как многие шведские офицеры и генералы, составил себе огромное состояние в последние годы Тридцатилетней войны. Самый крупный куш он взял в Праге в 1648 году, в которую ворвался с помощью австрийского перебежчика обманом и сокровища которой он со своим отрядом обчистил до последнего талера.

Денег, правда, хватило только на то, чтобы нанять в германских

1 ... 15 16 17 18 19 20 21 22 23 ... 64
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?