Когда все станки утащили, всего-то навсего и осталось погрузить их на грузовую платформу, пусть ждут ночи, а нам опять в окопы на берегу. Мы ведь не только грузчики, но еще и стрелки. А платформу ночью потащат по городской ветке к Чередникам, а дальше – на восток, в Ялуторовск или Челябинск…

Налеты авиации на город были редкими, но с крюковской стороны артиллерия регулярно расстреливала город. Как потому, что арт-наблюдатели старались уничтожить заинтересовавшее их, так и просто профилактически. Ближние к реке кварталы вообще были сильно избиты снарядами, благо дома были там небольшие, в один-два этажа. Но доставалось и зданиям на проспекте Ленина, тюрьме, суконной фабрике, району типографии. Все чаще возникали пожары. От разгула огненной стихии спасали начавшиеся дожди.

Неподалеку от нас был двухэтажный дом еще дореволюционной постройки. Когда мы ушли на снятие станков с баржи, при обстреле в него попал снаряд. Издалека он вроде выглядел как прежде, но когда мы возвратились, стало ясно, что дома практически нет, хотя стены и в наличии. Перекрытия и лестницы в нем были деревянные и явно старые, поэтому при пожаре дерево вспыхнуло и быстро прогорело. Остались от здания одна коробка из кирпича и груда углей внизу. Жить в нем уже невозможно.

Жители еще ковырялись в пожарище, пытаясь найти хоть что-то пригодное, потом потихоньку разошлись по другим местам. Вот куда, не знаю, наверное, к родным и знакомым или в брошенные дома вселились. Одно семейство из трех человек вскоре вернулось и стало рыть землянку в бывшем саду бывшего дома. Мы им помогли, но предупредили, что при новых обстрелах лучше прятаться не в нее, а в кирпичный подвал их бывшего дома. Город был даже когда-то губернским, потому капитальных домов в нем хватало, но под регулярными обстрелами все больше домов разрушалось и горело.

Седьмого или восьмого сентября утром роту подняли, и мы двинулись куда-то на север от реки. Пришлось оставить почти все гражданские вещи, кроме белья и свитера – брать их с собой было совсем некуда, так как нагрузили еще одним комплектом патронов. Правда, я «забыл» в подвале свой противогаз, потому как часть маски срезал для использования в разных народнохозяйственных надобностях. Мне говорили, что содержимое фильтра тоже пригодится при производстве самогона для его лучшей очистки, но вес-то никуда не делся, а буду ли я гнать сей полезный продукт? Двадцать пять лет не гнал, наверное, и сейчас обойдусь. Итого мой долг перед РККА возрос до двух противогазов. Один я оставил на Ленфронте, другой – тут. Хотя нет, все же один. Противогаз Ленфронта остался во взводе, а не брошен при отходе. Так что сейчас это первый материальный ущерб Наркомату обороны. Патроны и паек я тратил все же по делу, как и стройматериалы. Интересно, сколько противогаз стоит в здешних рублях?

О своих вещах я сильно не переживал. Если эта семья из землянки их подберет и для чего-то использует, то на здоровье. Пусть хоть сами носят, а хоть на еду сменяют. Сам уж как-то обойдусь. Так вот я размышлял, шагая в колонне по пустым улицам, по которым ветер гонял листья и мусор.

К своей выкладке мне добавили коробку с дисками к пулемету, и до малого привала я ее и волок. После него – большую саперную лопату. Она мне осталась и потом, когда как нас отчего-то развернули с прежнего направления. Сначала мы шли к станции Потоки, до которой было километров с двадцать, а вот куда нас развернул связной сейчас – ей-ей, непонятно. Примерно на северо-восток, насколько мне подсказывал внутренний компас. В роте-то были местные уроженцы, пришедшие из ополчения, они бы могли подсказать, куда нас несет нелегкая, но, как на грех, ни в нашем отделении, ни во втором не было ни одного. Не будешь же кричать вдоль колонны: «Эй, кто тут местные? Поведайте, куда мы идем, и сколько еще осталось?» Надо было дождаться большого привала и разведать. Надеюсь, они за город выбирались и не попутают одну окраину с другой.

Вообще утренная прохлада уже закончилась, было довольно тепло, градусов так семнадцать или около того. В принципе, и знать не очень надо, куда топаешь: идешь по хорошей грунтовке, солнышко светит, лужи от вчерашнего дождика подсохли на обочинах, груз не чрезмерный, да и усталость пока не ощущается, так что можно и пошагать, пока война напоминает о себе разве только отдаленным гулом орудий.

И тут я накаркал – война про нас вспомнила. В качестве первого звоночка была штурмовка парой истребителей. Они просто пронеслись над дорогой, не став гоняться за нами, когда народ побежал в поле. Досталось только тем, кто попал под огонь сразу. А пока мы собирались, выкликали далеко отбежавших и перевязывали раненых при налете, откуда-то выскочили три немецких броневика, ударивших по нам из пулеметов и пушек.

Во мгновение ока дорогу заполнили убитые и раненые, а я, еще не дошедший до дороги, свалился на землю и пополз в сторону небольшого овражка, заросшего кустарниками. Дополз быстро, а потом, укрывшись за пеньком, полез в противогазную сумку за обоймой. Там у меня лежали специально припасенные две обоймы с бронебойными пулями. Во второй обойме, правда, было всего два патрона, но уж ладно. Заменил в карабине патроны на те самые, бронебойные и стал выцеливать броневик. С моими глазами только это и делать, снайпера изображать, но каков уж есть. Куда я ему попал и вообше попал ли, навеки осталось загадкой.

Правда, броневик этот, а может, другой прочесал и мой овражек – сначала слева направо, потом справа налево. Может, меня обнаружил, а может, больше для порядка – складку местности видит, и надо ее прочесать. Патроны из этой обоймы закончились, последние два я не стал заряжать, вставил ранее вынутые обычные. И что теперь прикажете делать, если броневик пойдет сюда? Две РГД у меня есть, хотя возьмут ли они эту бандуру? На пехоту патронов-то хватает, два комплекта. Когда бежал от шоссе, меня от набитого вещмешка аж заносило в стороны. И вообще сердце колотится, как у кроля в зоомагазине, раза в два чаще обычного. Побегал, называется.

Я осторожно выглянул: броневики пока стояли на дороге или рядом, и возле них суетились какие-то фигурки. Что они делали, я не разобрал, но решил о себе напомнить и дважды выстрелил в них. Наверное, опять не попал, хоть фигурки дернулись за машины, и по мне ударили аж два пулемета. Я уже сполз за краешек оврага и только хихикнул, но немцы добавили из какой-то автоматической пушки, потому как по бровке оврага и пеньку пошли несильные разрывы небольших снарядов. Резко запахло каким-то химикатом и гарью, завизжали осколки. Мне на голову что-то свалилось, и я инстинктивно втянул ее в плечи, но это оказался какой-то мусор, подброшенный взрывами. Осколки же меня не достали, нашел только мусор, и от запаха взрывчатки, что сгорела, чих поразил.

Я пробежал по овражку с десяток метров и снова вылез поглядеть. Сердце уже малость успокоилось, и стресс сошел на минимум, отчего появилось любопытство и желание немцам еще что-то устроить. Жаль, у меня не было какой-то винтовочной гранаты, чтобы забросить им на головы. А рукой гранату на эту дистанцию не закинешь.

Немцы пока стояли на дороге, чем-то там звякали. Не то чинились, не то что-то подтягивали в своей ходовой. Может, и дозаправлялись. Пехоты рядом видно не было. Вроде как такие броневики у них были в разведывательных подразделениях, вот так проскакивали по дороге и пугали всех встречных-поперечных. Ну да, вон как нашу роту подловили. Правда, нас отвлекли их корешки из люфтваффе, отчего атака броневиков вышла внезапной.