Помолчав чуть, спросила:

— Катерина Сергеевна, вы правда мою Веру возьмёте к себе в горничные свои? Девчонка она расторопная, честная, только трещит много, иной раз голова от нее болит.

Я улыбнулась:

— Да, Марфа, беру я Веру к себе. То, что тарахтит много, так то не страшно, я пока почти ничего не знаю о доме и поместье, так она мне рассказывает. Кстати, а чем сегодня кормят в людской кухне?

— Так похлёбка с потрохами от свиней, да каша с мясом. Барыня Пелагея Степановна говорила, что ежли людишек кормить плохо, да мяса не давать, так и работу с них какую спросишь? Да и болеть будут часто.

Хм, а бабка-то неплохо разбиралась в медицине! Вот и санитарию с гигиеной внедряла и сбалансированное питание поддерживала! Верно, дистрофики и анемичные работники много ли наработают…

Вернулась в холл и вновь увидела Трофима за чисткой медяшек.

— Трофим, этих воров, в холодной, покормите хоть что ли… урядник ещё не приехал? Да, вот вспомнила! К стряпчему в Вязьму кого-нибудь отправили?

Трофим поклонился.

— Нет, урядника ещё не было, но он обязательно вначале с вами поговорит, так что не пропустите его приход никак. Лиходеев покормим с людской кухни. В Вязьму вчера ещё нарочного отправили, да только путь неблизкий, он только сегодня туда приедет. Да обратно пара дней.

Интересно, а Игнатьевна вчера говорила, что отправила нарочного, а сегодня сказала, что ей некогда было. Склероз у старухи или очередная странность? Выяснится со временем. Я направлялась в свою комнату, когда на меня вихрем налетела Вера и затараторила.

— Барышня Катерина Сергеевна! Так обед подавать, али погодить ишшо? Давайте я вам солью воды, умоетесь. Платьице менять будете?

Я оглядела себя — ну да, пыльноватое после пребывание в кабинете, из портьер ведь на меня пыли изрядно высыпались, и на волосы тоже попало. Поэтому, умывшись, нашли в шкафу более-менее подходящее к образу скорбящей внучки платье. Ещё и причесываться вновь пришлось, пыли было изрядно. Заодно и велела Вере передать истопнику, чтобы баньку к вечеру протопил.

Верка убежала сервировать мне обед, я намерилась идти вниз, когда в комнату вбежал Хася. Оглядев меня, хмыкнул.

— Уж прости, Катерина, не подходят тебе платья Майи. Но я сегодня по ближнему лесу бегал, так неподалеку от дороги нашел сундук с бабскими нарядами. Видно и вправду, ехала барышня какая в почтовой карете. Там все переворошено в сундуке, видно, искали кошели или украшения. А тряпки разбойникам ни к чему. Вот и бросили. Я принесу одну тряпку, примеришь, если подойдет — говори, что твои наряды, мол, пёсик нашел. Съездим, заберём. Да, народишко по углам шепчется, как это ты воров ночью, в темноте, увидала? Сараи вон где, а дом вон где… Никто не видел, не слышал, а ты все узрела! Не иначе, как ведьмовская сила тебе нашептала! Ты разрули этот вопрос как-нибудь.

Интересно, как заговорил Хаська! Ранее говорил старославянским языком, а сейчас "разрули!". Отвечая на невысказанный вопрос, волк сказал:

— Так я у тебя некоторые словечки подсмотрел, которые громко думаешь. Так-то я не улавливаю, только если эмоции или думаешь громко.

Хотела было после обеда внимательно изучить все бумаги из кабинета, но любопытство оказалось сильнее. Меня манила мансарда. Единственно, что меня немного смущало — идти туда одной или Веру с собой позвать? Поразмыслив, решила, что вначале пойду сама, а потом, если что, позову Веру. Решив так, направилась к лестнице, ведущей на мансарду. Показалось мне или нет, но почудилось, что кто-то смотрит мне в спину. Передернув плечами, как от озноба, тем не менее, я решительно продолжила путь.

Дверь на мансарду открылась ключом легко, без скрипа. Вероятно, петли хорошо смазаны.

Шагнув внутрь помещения, я невольно зажмурилась. Солнце заливало мансарду сквозь одно большое окно и через пару круглых окон по фронтону. Я ожидала увидеть здесь пыльный, холодный чердак, а тут чистое, солнечное, теплое помещение! За счёт проходивших через мансарду дымоходов от печей было тепло, и солнце тоже пригревало. Вдоль окон по фронтону стоял длинный рабочий стол то ли фармацевта, то ли лаборанта. Я подошла ближе. На столе стояли колбы, пробирки, старинные спиртовки, реторты для перегонки и возгонки сухим методом. Над столом висели сухие пучки трав, веток, цветов, в стеклянных банках с притертыми крышками насыпаны сухие смолотые травяные сборы. На бумажных наклейках витиеватым почерком написано — «от сухого кашля», «от мокроты», «от ломоты в костях», «для беспокойного дитяти». И ещё много разного.

Но не увидела ни высушенных крыльев летучих мышей, ни заячьих лапок, ни прочей ведьмовской атрибутики. Во всяком случае, всего того, что именно принято приписывать ведьмовским зельям в книгах. Как я и предполагала, бабуля была, скорее всего, хорошей травницей, то есть, фитотерапевтом, с началами санитарного врача. Возможно, и был какой-то дар к пониманию зоопсихологии, не спорю, я даже уверена, что таковой существует. На кафедре городской ветеринарии был у нас профессор, вот он влёт понимал всех кошек, собак, морских свинок…

Так что вопрос с ведьмовством и потусторонней темной силой считаю закрытым. Ещё на столе были лабораторные весы, лежали различные лопаточки, пинцеты и другие инструменты. Хоть это все и старинное, но легко узнаваемое по своей сути. На одном краю стола аккуратной стопочкой лежали несколько печатных журналов и один рукописный. Я открыла его. Там тем же витиеватым почерком хозяйка этой лаборатории записывала составы сборов, их действия, дозировки. Записывала она и кому давала отвары, при каких симптомах и как действовали они. Печатные журналы назывались "Вести травника".

И пахло на мансарде хорошо, травами. Пройдя далее, за печные трубы, увидела какие-то тюки и сундуки. Отогнув край одного из плотно скрученного и связанного веревкой рулона, обнаружила, что это ковер. И таких рулонов было достаточно, стоявших вдоль стены. А у меня в светлице я бегаю босиком по холодному полу по утрам! И в гостиную надо бы ковер постелить на пол. В сундуках, некоторые из них были открыты, лежали какие-то ткани, но явно не новые. Ещё была и красивая посуда. Ничего не могу понять! Зачем это все хранить на мансарде, а самим жить в обнищавшем доме? И зачем прятать обычную лабораторию травницы? Ничего дьявольского в ней нет!

Ладно,