— Застраховал бы их, — мое ангельское терпение подходило к концу. — Все обиды в письменном виде к своему участковому. Как Олега засек?

— Каюсь. Упустил почти. Заметил его в толпе, когда он уже по трапу забирался. Выруливать стал к пароходу. Думаю, схватим сейчас, никуда не денется. Тут выстрел… Мишка ко мне, убили, говорит, но с бабой какой-то поболтать успел, гад.

— Но, но, но! — забеспокоился Штирлиц.

— Стали мы за вами следить: Мишка на набережной остался вас пасти, а я за дамочками погреб.

Андрюха опять замолчал и поскреб брюхо.

— Пахнет тут у вас… Зашибись. Дайте пожрать, хоть хлебца, а? Дома двое суток не ночевал, зуб выбили…

Парень, на мой взгляд, давно понял, что ему ничего не грозит, и валял дурака. Несмотря на его простодушный вид, очень сомневаюсь, что, будь информация действительно секретной, он бы нам так спокойно ее выкладывал. У меня закралось подозрение, потихоньку перераставшее в уверенность, что рассказать нам все входило в его задание. А тут видит, люди добрые, можно поживиться. Я бы этому поганцу и воды не дала. Кидался на меня он не из последних сил, получил по заслугам. Артист. Сердобольный Виктор поставил перед ним тарелку с остатками различных блюд нашего ужина.

Бандит ел аккуратно и быстро, успевая, однако, болтать:

— Доехали до вашей подруги. Вы потом домой засобирались, ну, я и смотрю: свет подружка ваша выключила, спать, наверное, легла. Думаю, никуда не денется. За вами поехал, довел до дома и на набережную за Мишкой. И вы, — Андрюха благодарно, но слегка глумливо улыбнулся Штирлицу, — тоже домой отправились. Ой, вкуснота!

Чтоб ты подавился. Паузы делаешь, когда очень хочется продолжение услышать.

— Связались с шефом. Он, естественно, велит брать подружку. Ребят еще на подмогу взяли и поехали.

Пауза.

— Ну? — первым не выдержал Виктор.

— Дома ее нет. В квартире бардак, не ступить. Беда.

— А кот? — почему-то мне казалось необходимо знать его местопребывание.

— Кота тоже нет.

Рассказ удался. Слушатели, то есть мы с Виктором, находясь в полной прострации, забыли поаплодировать. Насытившегося бандита уже несло дальше.

— Шеф про тебя, ведьма, справочки навел, поговорить ему с тобой захотелось. Коли сама не пойдешь, велел брать силой.

— Что ж сразу не сказали? — я была права. — Целее бы были.

Парень оценивающе посмотрел на меня и поцыкал зубом.

— Закурить найдется?

В дверь позвонили.

— Не дом, а проходной двор, — возмутился Виктор.

— Твои приятели очнулись, пересчитали ряды и пришли восполнять потери, — кивнула я Андрюхе.

Он с сожалением посмотрел на тарелку и скорбно поднял брови.

— Для усмирения их праведного гнева придется делиться.

— Иди, открывай. С меня хватит, — Виктор демонстративно положил ногу на ногу. — Я уже свое получил. — Он потер шею.

Андрюха вздохнул и пошел открывать. Так же, как и Виктор, он пренебрегал простыми правилами жизненной безопасности, которые знают даже дошкольники: спрашивай, смотри в «глазок», держи дверь на цепочке и не открывай незнакомым дядям, даже если они похожи на милиционера. Те, которым открыл Андрюха, не были похожи на порядочных людей.

Раздалcя негромкий выстрел, и Андрюха начал оседать, раненный в живот. Жуткое зрелище. Виктор замер, не сводя завороженного взгляда с окровавленной стены. Я такой роскоши, как бездействие, себе позволить не могла. Глупая привычка жить заставила меня метнуться к сумке и вытащить зажигалку в виде «лимонки».

Убийцы вошли в коридор. Мелькнула знакомая рожа, виденная в Наташкином доме. Тот, у кого был пистолет с глушителем, перешагнул через тело и повернулся ко мне.

— Назад, — тихо скомандовала я, делая вид, что выдергиваю чеку, то есть выдернуть-то я ее выдернула, оставалось следить, чтобы огонек не загорелся.

Рисковала я ужасно, но лапки кверху без сопротивления — не в моем стиле.

— Назад, — повторила я.

Бандиты замерли и переглянулись.

— Ты, девка, чо? Рехнулась? Рванет — у самой сопли размажет, — миролюбиво проанализировал последствия «пистолет с глушителем».

— Догадываюсь, — отрезала я.

— Совсем очумела, психованная?

— Я, ребятки, сегодня не в настроении. Жара, весь день какие-то козлы достают, по голове бьют больно. Рехнешься здесь, — пожаловалась я. — Нервы не в порядке, руки дрожат. — Рука у меня дрогнула, и граната почти выскользнула. Я громко охнула. Головорезы среагировали на редкость оперативно, отступили к лестнице и рассредоточились по стенам. Я подскочила к бронированному чуду отечественной оборонной промышленности и, прежде чем захлопнуть его, швырнула гранату на лестничную площадку. Я успела заметить падающих на пол бандитов.

— Я звоню в милицию! — крикнул Виктор.

— Позже.

Андрюха подавал слабые признаки жизни. Если я что-то понимаю в ранениях, возможность выкарабкаться у него была.

— У тебя оружие есть? — окликнула я Виктора.

— Что?

— Это первый вопрос, который тебе зададут. Подумай на досуге, как будешь объясняться?

Звонкие щелчки показали, что одураченные головорезы пришли в вертикальное положение и палят из пушки в дверь. Сколько им времени потребуется, чтобы понять бессмысленность затеи и попробовать проникнуть в квартиру иными путями или взять в заложники соседей и приказать нам сдаться?

— Отступать будем через балкон.

— А он?

— До «Скорой» продержится.

Я достала из сумки веревочную лестницу и прикрепила к прутьям балконной решетки.

Виктор присвистнул.

— Запасливая!

Никем не замеченные, поскольку дождь распугал любителей допоздна сидеть на лавочках, мы вылезли на улицу.

За оградой я протянула Виктору сотовый.

— Звони. Сначала в милицию, потом в «Скорую». Учти, Андрюха в сознание еще не скоро придет, допрашивать его сегодня не будут. Вопросы начнут задавать тебе.

— А как же ты?

— Что я? Ты еще вчера, когда Олега опознавал, засветился. Про меня никто из властей не знает, и о нашем расследовании тоже. Ты их пока не выводи из неведения. Если Наташка жива, излишняя болтливость может пагубно отразиться на ее здоровье. Придумай что-нибудь.

Виктор позвонил, вернул телефон и рассматривал меня, как уродца из кунсткамеры.

— Татьяна, кто ты?

— Завтра поговорим.

— Наручники, лестница, граната.

— Это зажигалка.