— Будь она у меня, в ваших услугах не было бы нужды. — Шеф пошуршал бумажками на столе. — Думаю, наше сотрудничество взаимовыгодно. Поможете мне, получите информацию об Олеге и всяческую помощь, не говоря уж о компенсации.

— А если нет? — полюбопытствовала я.

Шеф угрожать не стал, не дурак. Запугивать меня — себе дороже.

— Вы все равно подругу ищете, — ответил он, — а значит, даже в случае отказа помогаете мне, но теряете лишнее время на поиски известных мне фактов. Итак, я осведомлен, сколько составляют ваши «скромные компенсации». Предлагаю вдвое больше. — Он открыл ящик стола и вынул несколько бумажек согревающего сердце зеленого цвета. — Будем считать, вы работаете на меня со вчерашнего дня. Держите, что причитается за двое суток, — он выложил передо мной деньги, как карты. — Плюс три тысячи, если разберетесь во всем в кратчайшие сроки.

— Баксов? — уточнила я.

— Само собой, но если вас больше устраивает другая валюта…

— Нет, нет, нет. — Я сглотнула и пожалела, что не настояла на фунтах стерлингов. Теряю остроту мысли. Пропащая Наташка начала мне нравиться.

— А моральный ущерб? Ваш поганец Андрюшка все-таки саданул меня по ребрам, — наябедничала я.

— Три с половиной.

Виктор прав, не такой уж этот Андрюха плохой парень.

— Сроки какие?

— Чем быстрее, тем лучше. Максимум неделя, но до тех пор, пока не всплыли документы. Пойдет?

— Э-э-э. — Я обратила внимание на Виктора. Не человек, а скульптура «Сидит, как громом пораженный». Я прикинула размеры военной пенсии и зарплаты охранника. Мне стало тоскливо. Кажется, я только что дала Виктору повод уважать меня еще больше.

— Я жду, — напомнил о себе шеф.

Он чувствовал себя хозяином положения, приосанился, откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.

— Прежде чем согласиться, хочу услышать подробности, — надменно осадила я его. — Предложение заманчивое, но если ваша история не поможет найти Наташку… Сами понимаете, сутки не резиновые. Я не Цезарь, чтобы делать несколько дел сразу, а друзей я не продаю.

Виктор шумно выдохнул.

Спесивость шефа пошла на убыль. Он в упор уставился на Виктора.

— Дело чрезвычайной секретности. В случае огласки трупов будет гораздо больше.

Виктор чуть не задохнулся от возмущения и стал похож на бойцового петуха. Пока он подбирал слова порезче, я улыбнулась:

— Сейчас мы работаем вместе.

— Вот как…

— Рассматривайте его в качестве моего телохранителя.

— Может, мне к дверям встать? — гнев Виктора переметнулся в другую сторону.

— Не сердись. — Надо же, мои очаровывающие улыбочки перестают действовать.

— Замечательно, — шеф недовольно нахмурился. — Да, теперь-то вы откроете, что сказал Олег вашей подружке?

Все еще надеется обойтись без нас.

— Узнаете. В свое время. Мы вас слушаем.

Шеф пошевелил переплетенными пальцами и задумался, с чего начать.

— У вас что-то пропало, — подсказала я.

— Да, да. В понедельник вечером я вызвал Сухова на обработку трупа.

— Чьего? — Я вынула блокнот и ручку. Память у меня хорошая, но канцелярские мелочи производят на клиентов впечатление серьезности и основательности. Временами я подумываю приобрести очки в толстой оправе, с простыми стеклами, цеплять их в такие моменты на самый кончик носа и строго поглядывать на окружающих.

— Это важно? — удивился шеф.

— В нашей работе никогда нельзя быть уверенным заранее, что важно, а что нет, — назидательно произнесла я.

— Главного бухгалтера винно-водочного магазина Льва Семеновича Синичкина.

— Ага. Дальше. — Я записала сии сведения.

— Олег приехал в шесть часов вечера, получил инструкции и ушел в подвал. Я отправился на деловой ужин.

— Куда? Когда? Зачем? С кем? — прервала я.

Шеф, направляемый моими вопросами, поведал подробности. Я вызнала меню, где стоял столик, как зовут официанта, количество человек за ужином, что они заказали, какие песни исполнял шансонье, сколько стоит каждое блюдо в отдельности и все вместе — хороший ресторан, надо сходить как-нибудь — и во сколько вернулся домой.

Шеф отвечал как ни в чем не бывало, и вскоре мне надоело мстить за вчерашнюю пробежку с последующей потасовкой в квартире Виктора.

— В десять мы с женой собирались в казино. Она немного опоздала, приехали туда лишь в одиннадцать. Рассказать, сколько проиграли? — насмешки в голосе слышно не было, но тон мне не понравился.

— Не надо, — великодушно разрешила я. — Мы еще до сути не добрались.

Шеф и бровью не повел. Железные нервы у мужика. Не зря с трупами работает.

— В той комнате, — он махнул рукой в сторону двери справа, почти сливавшейся со стеной, — сейф. Во вторник утром он оказался открытым и пустым. Двери в комнату и в кабинет я запирал сам, второй этаж тоже. — Шеф сделал передышку, руки у него чуть-чуть подрагивали. — Пропали деньги и документы.

— Много?

— Денег-то? — шеф назвал сумму. Я присвистнула. Надо менять профессию.

— Рыли могилу и клад нашли? — не удержалась я.

— Мне не смешно.

— Ах, простите. — Пропади у меня столько, я бы тоже потеряла чувство юмора, веру в человеческую порядочность и ушла в монастырь. Впрочем, на данном этапе карьеры бояться мне нечего.

— Бог с ними, с деньгами. Найдите документы.

— Нет проблем, но я должна иметь представление, что в них. — Моя жизнерадостность била ключом.

Шеф замялся и подозрительно посмотрел на Виктора.

— Обязательно?

Виктор дернулся. Я возмущенно захлопнула блокнот.

— Мы не кроссворд разгадываем. Из-за них люди гибнут.

Шеф покатал по столу ручку, обдумывая ситуацию.

— Все? Ваш рассказ закончен? — вредничала я. — К сожалению, ничем не могу помочь.

— Зачем вам подробности?.. Просто найдите документы.

— Ага, пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что. Виктор, мы уходим.

— Подождите, — решился шеф. — Сформулирую так: они проливают свет на некоторые загадочные моменты внезапных смертей многих известных людей. Понимаете? Нераскрытые преступления, несчастные случаи… В сейфе были бумаги, фотографии, видеозаписи. Попади они не в те руки, — шеф поежился, — шантаж станет самой приятной перспективой, а скорее я сам или, точнее, то, что от меня останется, превратится в нераскрытое преступление.

— Ясно. Опасное увлечение.

Желание иронизировать у меня как рукой сняло. Тем более что выражение лица шефа и так давало понять, что, не потрать он уже два дня на бесплодные поиски и будь у него выбор, я была бы уволена без выходного пособия.