жечь и калечить в зрачках стандартной медсестры, которая вынуждена объяснять раз за разом тупому куску биомассы прописные истины? Снова и снова, с каждым словом все ближе подходя к черте, отделяющей законопослушного гражданина от слетевшего с резьбы маньячеллы. Сколько раз в день у вас возникает внутреннее побуждение ударить другого человека? Но вы, в большинстве своем, этого не делаете. Неужели из-за морально-нравственной бодяги, которую вам вбили в мозговое вещество с младых лет?

Что-то я в этом не уверен.

Человек неполноценен, в отличии от нежити. В большинстве своем, сколько бы этого не отрицали, но он глуп, ленив, жаден, эгоистичен и вообще долбоеб конкретный. Я был таким же.

Выкорчуют одних пидорасов, которым снесло крышу полное и безграничная владение над бесплатным сортиром, как на их место поставят новых, которые особо ничем не отличаются. И так далее. Потом его место займет действительно ровный тип и его тоже выпхнут нахуй. Просто потому что, а какого хуя он весь из себя такой правильный?

Учись вертеться, как говорится и если тебе подфартит не оттоптать самим фактом своего существования чьи-то ноги, то можешь стабильно гробить свой организм на тяжелой и низкооплачиваемой работе, под громогласные лозунги, что это, вообще-то призвание всей твоей жизни, и пахать ты должен чисто за идею и всеобщее благо, и да, иди как ты нахуй со своей зарплатой, задержим ее на пару месяцев, ебать. Ибо почему бы и да? Что ты нам сделаешь? Уволишься? Да вообще насрать, таких, как грязи.

— Бля, вам тоже нихуя не объяснили? — поинтересовался Мишаня, смоля вторую сигарету.

Рослый, широкоплечий, с одутловатым, мясистым лицом, сломанным ухом и сбитыми костяшками кулаков он меньше всего походил на квалифицированного медицинского работника с многолетним стажем. Скорее стереотипный вышибала в дрянном кабаке из фильмов. Но местная голытьба этого здоровяка боялась и уважительно звала "дядей Мишей", моментально прекращая выебоны при его приближении.

— Дернули хуй знает куда, — сержант Шапкин, сухощавый и с густой щеткой усов под носом, старший в наряде, сплюнул на землю сквозь щель в зубах, — грят, типа беспорядки. Но, зуб даю, пиздят, как дышат. Опять гражданка панику разводит, ска.

Он злобно покосился на разъедающих себе пористую ткань легких никотиновым дымом товарищей по служебной лямке, демонстративно морщась. Второй месяц пытался бросить курить, получалось, откровенно говоря, так себе.

— Было бы че серьезное, ребят из центра прислали, а не нас.

— Нихуясе, а нам обещали пару "конструкторов", — хмыкнул Миша, — типа по кускам даже Палыч из второй хирургии не соберет и их сразу в морг везти. А знаешь у кого там щас смена?

— Да ладно? — сержант ощерился в похабно-насмешливой ухмылке, — Ее еще не уволили?

— Отвечаю, нахуй.

Они заржали в два голоса.

Молодой нескладный парень, гладко выбритый, рыжеватый и веснушчатый, в мешковато сидящей форме, с мешающей при ходьбе кобурой ПМ-а и неуверенно болтающемся на ремне "укоротом", хотел что-то вставить. Открыл рот, демонстрируя неплохо сохранившийся набор из тридцати одного зуба.

Тычок под ребра от второго полицейского и то ли шутка, то ли вопрос, застряли у молодого в глотке, оставив его поползновения без внимания со стороны старших. На голову ниже пацанрока, но раза в два с половиной шире в плечах и объеме брюха. Колоритный мужчина лет тридцати, в которой горячая кавказско-чеченско-дагестнаская родословная мешалась с предприимчивыми выходцами из Азербайджана и Узбекистана. Поняли друг друга без слов, механическим, почти синхронным движением, закрыв рты тлеющими сигаретами. Нечего влезать в разговоры непосредственного начальства. Глубоко затянулись, проходясь сизой горечью по ротовой полости и глотке. Разгоревшиеся точки на кончиках тонких пальцев медленной смерти и раковых клеток выхватили из кое-как разрезаемого светом фар и мигалок полумрака уставшие лица.

Второй фельдшер и водитель, который так же мог похвастаться корочкой окончания учебного медицинского заведения, участия в разговоре не принимали, стоя у распахнутого кузова скоряка, травили бородатые анекдоты, пытаясь не отрубится после мытарств предыдущей ночи — опять какой-то пиздец случился и выдернули всех, насрав на график работы и здоровый режим сна. Каталка, капельница, набор первой помощи и так по мелочи, с любопытством выглядывающие изнутри колымаги.

— Э, мелкий, — отсмеявшись, вспомнил Шапкин, — давай, намотай круг, посмотри, может подъезд проходной или еще какая херня, я тут не бывал, хер знает, чего понастроили.

Лихо козырнув и щелчком пальцев отправив окурок в ближайшую лужу рядовой оперативник пошел исполнять волю закона и порядка.

— Бля, а у вас в больничке не говорят на тему этого дождя?

— Конечно, нахуй, потом догонят и еще спизданут, — Мишаня достал из смятой пачки третью сижку, — новостей нет, говорят типа ничего страшного, но Палыч отвечает, точняк тут химикаты или еще какая хуйня замешана. Красный дождь, блять, и все отлично, нахуй, сохраняйте спокойствие. В лабе пара врачей предлагали анализ сделать этого всего, но, сука, опять нахуй послали и сказали квырятся в говне депутата.

— Гандон, икры нажрался и с мигалками его по городу возить…

— Бля, это ты его прикатил в прошлый раз?

— Ага, нахуй, лучше бы пристрелил падлу. Облевал весь салон и пидорасом обозвал, что везу, как мешок с говном. Это, блять, че сказать-то хотел. У нас-то пара орлов из самых ебанутых нашлись и на улицу выползли, когда он во всю хлестал. Щас же, типа он уже мелко и местами капает. Ну вышли они и давай жопой в лужу садится.

— Че, серьезно?

— Если бы. Может тогда мозг в "копилке" разбухнет, глядишь, поумнеют.

— Это не так работает.

— Да поебать мне. Короче, они отвечают, что на вкус это, как кровь. И на вид. Да вообще по всему нахуй, как кровь.

— Бля, ебанаты вы, конечно, одобряю. Наши сидят в больничке и мотаются перебежками, чтобы несильно зацепило. Палыч ржет, как не в себя.

— С чего?

— Ну, бля, у него же батя и дед вояками были, прям потомственными. Типа с детства по полосе препятствий мотался, но в армейку не взяли и он, типа, снова на этих полигонах и плацах, смотрит, как молодняк гоняют. Только калашей не хватает и серьезных ебальников. От куста к кусту, ебана.

— Понял. Смешно.

— А я о чем.

Краем уха слушая беседу критического количества высокоинтеллектуальных личностей на квадратный метр нашего Мухосранска, я двинул в сторону пацанчика. Как же это охренительно, когда ты можешь видеть ночью, даже лучше, чем при свете дня. Я смутная тень во мраке, неуловимый призрак…

Человек заходит за угол дома.

Несколько шагов.

И я возникаю за его спиной, выпрямившись во весь рост. На две головы выше и примерно такой же по