– Бахир, послушай! – взмолился Джура. – Хотя бы выслушай меня, прежде чем отправлять на смерть! Что она тебе сказала?

Но скупщик краденого уже отвернулся от него. Его не интересовало то, что мог сказать в свое оправдание его ночной гость.

За окном посветлело. Первые лучи еще невидимого солнца осветили плоские крыши окраин Стамбула, и Зайна тихо выскользнула из постели своего господина. Она не могла устоять перед искушением взглянуть на Джуру еще раз, теперь уже в последний, насладиться своей победой и убедиться в его поражении.

Господин Бахир спал глубоким сном. Она сама позаботилась о том, чтобы он не мог нарушить ее планы, и подсыпала в его напиток сонный порошок.

Зайна не стала одеваться перед спуском в подвал, хоть там было и прохладно. Ей хотелось предстать перед узником прекрасной, соблазнительной и недостижимой, так что она осталась в прозрачной тафте, обув только мягкие сафьяновые туфли. Ухмыльнувшись, она подхватила со столика в спальне поднос, на котором лежали тулумба татлысы – конфеты из сладкого теста. Будет последняя радость для пленника и милость красавицы.

Она отперла тяжелые двери подвала прихваченными у хозяина ключами и распахнула их пошире, чтобы без труда рассмотреть, что там внутри.

Подвал в доме Бахира был устроен сложно. И недаром – скупщику приходилось хранить не только шерсть, которой он торговал официально, но и множество предметов, которых у него ни в коем случае не должны были найти.

Вора люди Бахира поместили в том же помещении, где хранили украденные вещи. Оно находилось за потайной дверью в углу подвала. Зайна знала этот секрет и без труда проникла к Джуре.

…Второй охранник предсказуемо сделал несколько шагов внутрь подвала, осторожно оглядываясь и держа наготове тяжелый брус, которым запиралась дверь снаружи. С таким оружием не совладаешь, когда у тебя только кинжал да веревка!

Пока тот привыкал к полутьме подвала, Джура подхватил тюк побольше и метнул его в противника. Он среагировал быстро – развернулся и ударил деревянным брусом пустоту.

Вору хватило этих мгновений, чтобы выскочить за дверь и захлопнуть ее за собой. На его удачу, ключи охранники оставили в двери, так что Джура, изо всех сил удерживая дверь, которую отчаянно пытались открыть с противоположной стороны, несколько раз повернул ключ и бросился бежать.

Запертый охранник продолжал кричать и барабанить в дверь, но секретный подвал Бахира на то и был секретным, что звуки из него практически не долетали до жилых комнат дома. Это произвело на сбежавшего пленника неожиданное действие – вместо того чтобы выпрыгнуть в первое же попавшееся окно, он приостановился и задумался.

Как будет хорошо, если Бахир поплатится за свое вероломство чем-нибудь дорогим для него…

Джура прислушался: как и следовало ожидать в столь ранний час, слуги гремели посудой там, где, судя по всему, располагалась кухня. Властного голоса хозяина слышно не было, как, впрочем, и звонкого смеха его новой наложницы. Значит, они пока еще не покинули опочивальню, и у вора был шанс прихватить с собой какую-нибудь драгоценную безделушку из тех, которыми скупщик украшал свои комнаты.

Джура умел передвигаться легко и бесшумно, так что на господскую половину дома он проскользнул как тень, никем не замеченный и не услышанный. Он подвергал себя сейчас большому риску, играл с огнем, нужно было просто уйти, раз судьба предоставила такой шанс. Но что-то в натуре цыгана-полукровки не позволяло ему так поступить.

Несколько шагов по мягкому ковру, который, должно быть, стоит дороже, чем Зайна, – и перед вором низкий столик с изящным подсвечником из чистого золота. Вещь дорогая, красивая и не слишком громоздкая.

Джура подхватил подсвечник и принялся деловито заматывать его в край абы, когда его взгляд упал на противоположную стену. Вдоль нее были расставлены, будто напоказ, несколько христианских икон. Среди них заметно выделялась та, которую передал ему монах. Она была будто бы ярче, наверное, из-за свежих красок, не успевших посереть от времени.

Повинуясь простому и ясному желанию не оставлять врагу ничего своего, Джура схватил эту икону и запихал за пазуху. Несколько мгновений вор еще раздумывал, стоит ли рисковать и тратить время на поиски каких-либо других ценностей или же нужно прекратить искушать судьбу и бежать прочь из этого дома.

Однако судьба решила за него сама, до того, как он придумал, что делать.

– Ах, вот кто тут! – раздался за его спиной громкий голос хозяина дома.

Джура стремительно развернулся, чтобы успеть увидеть распахнутую потайную дверь в углу комнаты и перекошенную физиономию Бахира. Вор не успел больше ничего. Скупщик спустил тетиву арбалета, который он держал взведенным на вытянутой руке.

С такого расстояния промахнуться было невозможно. Заточенный «болт» сверкнул, за долю мгновения преодолев расстояние между противниками, и воткнулся точно в левую сторону груди цыгана-полукровки.

Джура не сомневался, что «болт» продырявит его насквозь. Даже такой слабый арбалет, как у Бахира, бил со страшной силой. И Джура почувствовал эту силу, когда удар «болта» развернул его в сторону и опрокинул на пол.

Дыхание перехватило, и Джура закрыл глаза.

– Ну, вот и все! – услышал он радостный возглас Бахира.

Ожидаемой резкой боли не было. Испуганно схватившись рукой за то место, куда должен был попасть «болт», Джура почувствовал теплую и твердую древесину. Икона!

Бахир еще не заметил, что что-то не так, и неспешно приближался к поверженному противнику. Тот постарался незаметно подобраться и, насколько возможно, рассчитав движение, вскочил и бросился бежать.

Дверь была совсем рядом, а арбалет хозяина дома был сейчас бесполезен. Джура отбросил в сторону мешавший быстрому движению подсвечник вместе с плотно намотанной на него абой, но деревянную доску с намалеванным на ней ликом Богоматери он крепко прижал к груди.

Перескакивая через подоконник дома скупщика и слыша за спиной удивленные вскрики и ругань Бахира, Джура придерживал икону, как настоящую драгоценность. С тыльной стороны в ней все еще торчал плотно засевший «болт».

Он вытащит его потом, когда окажется в безопасности. Приведет все в порядок и сделает все, чтобы выполнить пожелание умершего монаха. Джура точно знал, что такие чудеса, как это, случаются только раз в жизни и обязательно должны что-то значить…

Гуров проснулся рано утром от того, что в соседней квартире кто-то методично двигал мебель. Или, может быть, ронял ее. Несмотря на шум, спать очень хотелось – отпуск все-таки – и полковник попытался отключиться от внешних раздражителей.

Он улегся на бок и прикрыл ухо плотной перьевой подушкой. К сожалению, этого оказалось недостаточно. Несколько минут Гуров пролежал так, не в силах примириться с поражением, и строил догадки: не падает ли это его пьющий сосед? Однако трудно было поверить, что он сам производит столько шума…