– Сзади под сиденьем ящик.

Котик грузно повернулся, протянул руку, достал банкунемецкого пива и начал жадно пить.

– Черт, разносит меня от пива прямо как надрожжах, – посетовал он, поглаживая солидный животик. – Безвольное ясущество, знаю, что нельзя, а отказать себе не могу. Притормози-ка, кажется,это она.

Это и в самом деле была Настя. Она вынула из сумки блокнот иручку и добросовестно переписывала расписание работы переговорного пункта,почты и телеграфа, которые находились в одном здании. И не видела, как соскамейки поднялся и медленно шел к ней худой сутулый мужчина со впалымибледными щеками и нездоровым блеском глаз.

Реакции Котика можно было позавидовать. Бросив Семену:

– Уводи его! – он кинулся наперерез Зарипу и всталу Насти за спиной, закрыв массивным телом весь обзор на случай, если она сейчасобернется. Но она не обернулась. Тщательно переписав расписание, спряталаблокнот и ручку и не торопясь пошла по центральному проспекту. Краем глазаКотик увидел, как Семен подскочил к Зарипу, аккуратно взял его под локоть и,укоризненно качая головой, повел к машине. Хлопнула дверца, заурчал мотор, имассажист Костя остался один.

* * *

Марцев плакал. Ему было тошно от своей болезни, от тогодерьма, в которое он погружался все глубже и глубже. Он оплачивал уже третийфильм, только чтобы продержаться, только чтобы сохранить жизнь этой женщине,чтобы не разбить семью, не травмировать жену и дочь. Они же ни в чем невиноваты! Вместо матери погибли уже две девушки. Завтра погибнет третья. Аскольким он сберег жизнь?! Если бы не Дамир с его фильмами, каждый приступзаканчивался бы убийством очередной невинной жертвы. Разве его вина в том, чтоон болен? Это природа, тут ничего не поделаешь. Можно уберечь себя отзаболеваний сердца, желудка, печени, если вести правильный образ жизни. Можноне стать алкоголиком или наркоманом. А как не заболеть шизофренией? Кто можетдать ответ? Как уберечься от раздвоения личности? Господи, неужели он обречендо конца жизни существовать в этом чудовищном цикле? Убивать женщину передкамерой, потом, снимая приступ, смотреть на это несколько раз, переживая всезаново, потом, когда сила воздействия фильма ослабеет, убивать снова… Он продалвсе ценности, которые сохранились у матери и принадлежали еще ее деду ипрадеду. Какое счастье, что их род – дворянский. Есть что продать. Вернее,было. Осталась только одна вещь. Ею он оплатит последний фильм. А что дальше?

Юрий Федорович смотрел на эту последнюю реликвию и проклиналсебя. Сколько раз в детстве да и в юности глядел он в эти необыкновенные,печальные, все прощающие глаза, и такая прекрасная, прозрачная грусть егоохватывала, такое успокоение наступало! Он словно бы растворялся в них, плыл вних, как в океане любви и сочувствия, и выходил на берег обновленный и полныйсил.

Ему много раз предлагали продать ее, сулили невероятныеденьги, но он категорически отказывался. Ему казалось, лучше умереть, чемрасстаться с этим чудом.

Сегодня он наконец продаст чудотворную икону. Продаст ее,чтобы оплатить убийство.

* * *

Нагулявшись по городу, Настя поднималась по пандусу на свойэтаж, когда перед ней остановился высокий темноволосый парень с открытым лицоми обаятельной улыбкой.

– Здравствуйте, меня зовут Павел. А вас не было назавтраке, я заметил. Проспали?

– Нет, – спокойно ответила Настя. Если она нехотела, втянуть ее в разговор было невозможно, хоть разбейся.

– Тогда что же? Диета?

– Нет.

– Ума не приложу! – Павел театрально схватился заголову. – А, догадался. Вы не ночевали в санатории. Верно? Только неговорите «да», иначе вы разобьете мне сердце. Я целый день набирался храбрости,чтобы подойти к вам и познакомиться, и только собрался с духом – на тебе!Молчите, молчите, я не хочу ничего слышать о более удачливых поклонниках. Яприглашаю вас на обед в ресторан. Пойдете?

– Нет. – Она даже не дала себе трудаулыбнуться. – Не пойду.

– Почему? Вы заняты? Тогда позвольте пригласить вас наужин.

– Не хочу. Отстаньте от меня, пожалуйста, сделайтемилость.

– Отстану. Но только уговор: вы мне объясняете, почемуне хотите в ресторан, а я за это от вас отстану. Идет? Пойдемте сядем вон в текресла в холле и поговорим.

Настя покорно села в кресло, приоткрыла балконную дверь ивытащила сигареты. Парень уселся рядом, касаясь коленом ее бедра.

– Итак, я вас слушаю. Почему вы не хотите идти вресторан?

– Не хочу, и все. А почему вы решили, что я должнахотеть? Вот если бы я согласилась, вы бы не стали спрашивать почему. Правильно?Подразумевается, что хотеть чего бы то ни было – это нормально, а не хотеть –нонсенс, который требует объяснений. На самом же деле все наоборот. Вам это неприходило в голову?

– Нет… Я вообще-то не совсем понял.

– Что ж тут непонятного? – Она сделала глубокуюзатяжку и, вытянув руку, стряхнула пепел на балкон. – Я живу пособственному графику, у меня свой режим, свои планы на день. Ко мне подходитсовершенно незнакомый человек и ни с того ни с сего предлагает поменять этипланы. Ради чего? Ради бесплатной еды? У меня достаточно денег, чтобыпрокормить себя. Ради интересной компании? Сомнительно. Вы не похожи наинтересного собеседника. Ради того, чтобы убить время? Так мне совсем нескучно, в развлечениях я не нуждаюсь. Вот я и спрашиваю вас, неужели мой отказкажется вам таким нелепым, что требует объяснений? По-моему, вам следовало быудивиться, если бы я согласилась, но уж никак не наоборот. Я ответила на вашвопрос? Тогда выполняйте свое слово.

– Какое слово? – оторопело спросил Добрынин.

– Отстаньте от меня. Ваш приятель мне хотя бы деньгипредлагал за то, что я с ним поговорю. А вы на что рассчитываете? Нанеотразимую внешность?

Настя встала. Память и на этот раз не подвела ее: Павелсидел в столовой за одним столиком с тем вчерашним малорослым хмырем, которыйприставал к ней во время прогулки.

– Он предлагал вам деньги? – Похоже, Павел чутьдар речи не потерял, потом расхохотался. – Теперь понятно, почему выпослали его к психиатру. Ай да Николаша! Святая простота!

Настя чуть смягчилась. Ситуация начала проясняться ипоказалась ей смешной.

– Послушайте, похоже, вы заключили на меня пари.Угадала?

– Угадали. – Павел отер выступившие от смехаслезы. – Совершенно невероятная женщина, которая не хочет ни с кемзнакомиться. Ну как не попробовать свои силы! Вы только не обижайтесь, ладно?Мы ничего плохого не хотели. Шесть часов светской беседы, не более. Междупрочим, мы поставили на вас по двести тысяч каждый. Если я выиграю, получусразу четыреста.

– Выходит, вы играете втроем?

– Да.