- Товарищ лейтенант, хорошо, что мы вас встретили!... - отдуваясь сообщил Седых. - Впереди немцы, они приближаются. Видите, деревья на южной стороне дороги? - он показал пальцем. - За ними ещё метров сто и будет пустырь… Подошла колонна мотоциклистов, примерно десять или двенадцать машин, среди них офицер, есть радиостанция в коляске. Покатались по пустырю, посмотрели дорогу, которая ведёт в Краснуху и назад, на край пустыря вернулись. Мотоциклисты курили, офицер выходил на связь - ждут подхода главных сил. Но это было пять минут назад, что там сейчас - мы не знаем, - Седых опасливо глянул на дорогу. - Фрицы вооружены до зубов, пулемёт чуть не в каждой люльке, это разведка…

- Подумаешь… Мы тоже разведка, - буркнул Кошкин.

- Хотите заманить их в деревню, товарищ лейтенант? - догадался Седых. - Лицо у вас такое загадочное. Серьёзные у вас планы… Это можно сделать, но очень рискованно…

- А жизнь вообще рискованная штука! – заметил с заднего сиденья Шперлинг.

Оскалились Мжельский с Вершининым - оба рослые, сильные, ворошиловские стрелки на гражданке.

- Попробуем это сделать, товарищи! - объявил Шубин. - Не зря же готовились и планировали: - Седых, бери своих людей и дуй в деревню… В машине вы нам не нужны. Много каши ели - не выдержит этот конь… Не успеете добежать - прячьтесь в кустах, потом добежите. В общем, действуйте по обстановке. Всё, валите отсюда!.. Лимясов, ты помолился?

Дальнейшие действия были просто пропитаны авантюризмом - сильная же вера у советских людей в отечественный автопром. Дорога расширилась, появилось пространство для разворота.

- Всем пригнуться! - скомандовал Шубин: - Лимясов, тебя это тоже касается…

Он согнулся стал шарить по полу - офицерская фуражка была на месте, даже не затопталась - бросил на всякий пожарный случай, всё равно без хозяина: обладатель головного убора, капитан Сырцов погиб вчера, а фуражка осталась висеть на гвоздике у штаба. Шубин натянул его на голову, закрепил ремешком на подбородке, сам пригнулся, сполз с сиденья. Лимясов невозмутимо вел машину, но лицо превратилось в камень, побелели костяшки пальцев.

ГАЗик вылетел на пустое пространство, Лимясов ахнул и сразу же начал разворачиваться. Мотоподразделение не выдвинулось, солдаты выжидали - дистанция сто метров. Тяжёлые, одноглазые мотоциклы с колясками выстроились произвольно - военные занимались своими делами, из колясок торчали пулемётные стволы. Явление советского внедорожника не осталось незамеченным: люди заказывали, прогремела шальная очередь…

- Пригнутся!.. Всем пригнуться! - надрывался Шубин: - Лимясов, не спи - разворачивай колымагу!

- Так я разворачиваю, товарищ лейтенант! - жаловался водитель. - Только она, зараза, ни черта не разворачивается…

Колёса месили грязь, именно здесь, по закону подлости, её образовалось больше всего. Взревел мотор и внедорожник чуть не встал дыбом, совершая задний вираж, тряслись борта орали люди. Кошкин и Шперлинг били длинными очередями и, кажется в кого-то попали: в стане противника продолжалось замешательство и только эти секунды крепко выручили. Лимясов уже направил машину в просвет между тальником. Шубин поднялся, пристроив колено на сиденье, полоснул не целясь. Офицерская фуражка произвела впечатление - немцы подняли неистовый шум, захлопали выстрелы, завелись моторы, мотоциклы по одному, срываясь с места, устремились в погоню. Шубин повалился на сиденье, стащил фуражку - хватит этой театральщины, мотоциклы неслись через пустырь, а ГАЗик уже катил по дороге. Время высчитали плохо и это могло закончиться плачевно, но помог счастливый случай: немцы тоже застряли в грязи - головной мотоцикл увяз по ступицы колёс, зад подбросило, не удержался и упал в грязь сидевший сзади пехотинец. Он не пострадал, но измазался как свинья, барахтался, что-то орал плюясь грязью. Мотоцикл поехал без него, выбрался на сухое, где и попал под огонь ГАЗика: разбилась фара, ахнул и завалился пилот в солидных защитных очках, мотоцикл накренился, колесо коляски оторвалось от земли и пулемётчик не смог справиться с задачей: МГ вырвало из рук.

Заулюлюкал Кошкин, продолжая самозабвенно долбить. Шперлинг потащил его вниз, Алексей опомнился, рухнул на сиденье. Мотоциклисты объезжали пострадавший экипаж, пустились в погоню. Яркие фары слепили глаза, стрелял пулемётчик, но мотоцикл швыряло в стороны - эффективность стрельбы была низкой, впрочем несколько пуль попали в задний бампер, откололи что-то незначительное. Теперь уже не только фуражка гнала фашистов, но и ярость. Шубин кричал, подгонял Лимясова, но тот выкладывался по полной - быстрее просто некуда. ГАЗик швыряло, неловкая движение и можно прокатиться с дороги. У мотоциклистов опять произошла заминка: кажется столкнулись, потеряли скорость, но в следующую секунду опять неслись на пролом.

Трещал пулемёт: несколько пуль попали в машину. Но, голь на выдумки хитра: с верстаков, в заброшенной мастерской, сняли стальные листы сантиметровой толщины, пристроили к спинкам задних сидений, получилось потешная, но броня. Пули пробили щуплый каркас автомобиля, рвали обшивку, плющились о броню, к которой с обратной стороны прилипли Кошкин со Шперлингом - это было больно, как кувалдой по спинам, но зато живы. Кошкин нервно захохотал, схватил Шперлинга за шиворот, прижал к сиденью. Вести огонь уже не могли, Шубин тоже сполз на пол, как-то подзабылось про недосып, усталость, всё прочее, что совершенно не имело значения.

Внедорожник влетел на мост, началась сумасшедшая тряска, отвалилось бревно от наката, покатилось вниз едва не преградив дорогу мотоциклистам - те и не думали останавливаться, возможно имели приказ: провести в деревне разведку. Стрельба оборвалась, видать вообразили, что могут захватить советского командира живым. Из ГАЗика тоже не стреляли, все лежали и молились - не бывает неверующих в подобных ситуациях.

ГАЗ-64, издавая истошные рёв, дребезжа всеми суставами, скатился с наката, пролетел мимо фермы и вырвался на пустырь. Когда он объезжал гигантскую лужу, на гребне «радуги» возникли первые мотоциклы. Пилот пригнулся к рулю - матово отсвечивали защитные очки, снова зачастил пулемет, теперь уже во все стороны. Мысль о засаде видно не возникло: разве способны узколобые русские придумать что-то умное?

ГАЗик обогнул лужу и свернул за цистерну, ободрав о неё борт. Торможение было резким, задних пассажиров придавило оторвавшийся от сидения плитой, с галерки неслась сдавленная ругань, Шубин приподнялся. От лобового стекла осталось только рамка, осколки хрустели под ногами, резали пальцы и, разве что на зубах не скрипели. Лимясов выключил передачу, передёрнул плечами и потрясённо уставился на командира.

- Привыкай, боец, - пробормотал Шубин. - Это ещё цветочки…

Колонна мотоциклистов угодила в западню: все одиннадцать экипажей съехали с моста, половина остановилась, остальные погнались за ГАЗиком с офицером, но маршрут выбрали неудачно: рванулись напрямую, через водохранилище. В самом центре этой ямы была ещё одна: разведчики об этом знали, немцы ещё нет. Познавать пришлось с кровью: головная машина провалилась на полном ходу, пилот потерял управление, вывалился из седла, пулеметчик треснулся челюстью о собственный приклад. Тот, что находился сзади, картинно взмахнул руками, подлетел и снова рухнул на сиденье, сломав себе копчик, он орал как оглашенный, но это вряд ли растопило суровые сердца. За спинами мотоциклистов прогремел мощный взрыв и все смешалось - сапёры не поскупились на заряд тротила, досталось по ушам даже тем, кто лежал в укрытиях. В небо взвился столб огня, полетели обломки пролетных конструкций, взрывная волна смела мотоциклистов, сделавших остановку.