- И часто у нас случаются - условия наступления? - осторожно спросил Глеб.

Полковой комиссар хрипло засмеялся:

- Ты прав… Впрочем, изредка переходим в контратаки, когда другого выхода нет. Одно радует - бойцы дико устали, растеряны, не могут понять, что происходит, но от политруков не было ни одного доклада о случаях паникёрства, желания сбежать в лес или сдаться в плен. Все бойцы готовы стоять до последнего за нашу родину… Вот только: кому они на хрен нужны в мёртвом виде? И как от мертвецов добиваться выполнения поставленной задачи - ума не приложу. Знаешь, мы бы и дальше отступали, всю ночь бы шли, но люди предельно измотаны, нужна хоть какая-то передышка.

- Нас немцы не прихлопнут в этой деревне, товарищ полковой комиссар?

- Не думаю… По крайней мере ночью они вряд ли пойдут. Пришлось привлечь ребят из твоего взвода, старшим в твоё отсутствие остался, кажется, сержант Уфимцев - они уже вернулись. Немцы встали в трёх верстах от деревни, разбивают полевой лагерь, их силы тоже растянуты - остерегаются идти вперёд, ждут подхода резервных подразделений. Ночью они точно ничего не предпримут, потому что в темноте не видно ни зги - до утра можно спать спокойно. Не воюют немцы ночью - отдых у них по расписанию. Они и днём справляются со своими задачами, но я этого тебе не говорил, - врио комполка немного смутился.

- Но мы же не собираемся занимать оборону в этом районе?

- Ты догадлив, лейтенант… Обороняться здесь глупо - положим остатки полка, да и не было у нас такого приказа. Командование выводит боеспособные части к Вязьме. Там, в районе Горного и Мелихова, и будет формироваться мощный оборонительный кулак...

«Если ещё не поздно», - подумал Шубин.

- … К рассвету полк должен уйти, - развивал тему Бубенцов. - Пойдём двумя полевыми дорогами в направлении на Отрадное. Главное: вывезти раненых, сберечь основной состав и всю оставшуюся технику. В бой вступать бессмысленно: боеприпасов нет. Горючка же есть - мне доложили, что в баках бензина километров на шестьдесят, это лучше чем ничего. Бензин распределили равномерно между транспортными средствами. Полк нельзя подставлять под удар, он должен уйти как можно дальше. Выступаем в пять утра, перед рассветом. Твоя задача, лейтенант… - Бубенцов немного помялся. – Впрочем, ты уже догадался: обеспечить со своими людьми беспрепятственный отход полка. Только не думай, что мы решили пожертвовать твоим взводом - это не так! Выполнишь задачу и догонишь!..

- Я об этом даже не думал, товарищ полковой комиссар, - оборвалось что-то в груди.

- Вот и отлично!.. Мы уйдём, за нами с рассветом потянутся немцы и пустятся в погоню, а это, сам понимаешь, чревато полным разгромом. Ты должен их остановить, сбить с толку, отвлечь внимание, короче: задержать так, чтобы они быстро не опомнились. Дорог здесь мало, немцы будут использовать те же грунтовки, что и мы. Сколько людей у тебя во взводе?

- С утра было двадцать пять… Я ещё не в курсе, мы только вернулись.

- Думаю количество не изменилось, - крякнул Бубенцов. - Майор Лисовский ещё при жизни отдал приказ: держать твой взвод в резерве. С сержантом Уфимцевым ходили трое, они же и вернулись. Подготовь людей, получите полный боекомплект и даже больше - всё что сможем наскрести. Не мрачней, лейтенант, с этой задачей справитесь только вы, разведчики - простая пехота нам не поможет. Прояви фантазию, воображение, военную хитрость в конце концов. Для этого встаньте на пару часов раньше, обследуйте деревню, подступы к ней, моменте места, где можно занять выгодные позиции, получите два ручных пулемёта с запасными дисками.

- Вы сказали, что сапёры минируют мост?

- Да, это так…

- Пока не надо взрывать.

- Хорошо, я понял тебя, - Бубенцов озадаченно почесал загривок. - Если нужна взрывчатка со всеми проводами и взрывателями - поговори с сапёрами, они не будут жадничать. Нужны противотанковые или противопехотные мины - не стесняйся, спрашивай. Обрати внимание, что колхозные постройки, всякие овины, амбары, тому подобное, расположены между деревней и мостом, возможно их используешь. Рацию не бери - лишняя тяжесть, вы должны быть быстрыми и юркими. Сечёшь? В общем, не хочу вмешиваться в твою кухню, ты человек опытный, сам реши как задержать немцев на часок-другой. Подрыв моста это неплохо, но явление временное, учитывая глубину этой речки - танки и пехота перейдут её вброд, потеряв на этом четверть часа. Так что давай, распоряжайся отпущенным временем! – Бубенцов вскинул руку с часами. - Обратитесь к поварам, вас покормят кашей. Три-четыре часа на сон, надеюсь хватит?

- Хватит, товарищ полковой комиссар, - вымученно улыбнулся Глеб. - Не до сна нам теперь. После войны как говорят, отоспимся.

- Да уж… - крякнул Бубенцов. - После войны будем спать так, что ни одна сволочь не разбудит. Действуй, лейтенант! Удачи тебе и твоим воинам! А если что случится, уж не поминай лихом, добро?

Оба держались неплохо: Шубин не подавал вида, как ему тяжело на душе; а Бубенцов, что говорит с уже практически мёртвым человеком.

К восьми утра, едва рассвело, новый день начинался неохотно, кое-как. Там, где предположительно вставало солнце, скопились чёрные тучи, дружными колоннами двигаясь на запад, видимость была отвратительной – неудивительно, что противник в таких условиях не спешил начинать войну. Немцев можно понять, они все равно выиграли: почему бы не выспаться?

Полк ушёл из района, бросив всё ненужное, включая повреждённую полуторку, пробитую осколками полевую кухню и орудие 45-го калибра с неисправным замком. Пехотинцы уходили пешком, уцелевшие грузовики увезли раненых. Тех, кому не досталось место в автотранспорте - разместили в повозках, запряженных колхозными лошадьми. Вместе с военными ушло человек пятьдесят гражданских: жители деревни не успевшие эвакуироваться раньше. Отказаться от этого балласта Бубенцов не мог, хотя можно представить, как матерно выражался в душе.

Красноармеец Лимясов – молодой, молчаливый паренёк, работавший до войны водителем на элеваторе, вертел баранку затрапезного ГАЗика и зевал, выворачивая из суставов челюсть - тоже хотелось спать. Четыре часа на сон после вчерашнего - форменное надувательство. Порой Глеб забывал, что за рулём не Шлыков, а Лимясов - дважды назвал его Петром Анисимовичем, потом смущенно отворачивался, гнал метлой воспоминания. Лимясов не поправлял, только вздыхал.

Деревня вымерла. С ночи несколько раз порывался дождь, но что-то в этом плане не срасталось, в небесных сферах - прекращался, едва начавшись, поэтому к рассвету особого месива не было. Мощные колёса уверено боролись с грязью - последний легковой внедорожник в полку Бубенцов как от сердца отрывал, но всё же расстался с ним, выслушав резонно лейтенанта: «Хорошо, Шубин, забирай! Прекрасно понимаю, что назад не вернёшь, так хоть используй с максимальной пользой. Ну всё, счастливо оставаться!.. Я тебе не священник - благословлять не буду, но всё равно - удачи тебе и твоим людям!».

Вдоль дороги, обросшей ржавыми лопухами, стояли небогатые избы колхозников, проплывали оградки, сбитые из обломков, непригодных для государственных нужд. Это пространство, между сельсоветом и мостом, за последние два часа, люди Шубина досконально обследовали, блуждали с фонарями, доставали всё необходимое. На сержант Уфимцева можно было положиться - этого парня Шубин ценил и, когда требовалось, оставлял за себя. Герасимов пошучивал: «Не боитесь, что однажды наш сержант захватит власть, поднимет пиратский флаг и сделает вид, что так и было».