— О'кей, — успокаивающим тоном произнесла Уитни. — В четырнадцать лет я хотела быть монашкой, а брат собирался перейти в иудаизм, чтобы у него была бармицва и большая вечеринка в честь этого. Ничего этого не случилось. Не думаю, чтобы Кейт собралась уезжать в Иран. Кстати, он ведь американец и скорее всего сам не захочет жить в Иране. По разным причинам. Его дом здесь.

— У них там есть родственники — дядя, тетя, много кузенов. Что, если он вернется туда, а она поедет с ним? — Энни не хотела терять Кейти, она все еще была ее чадом.

— А у меня есть кузен в Исландии, но я не собираюсь туда переезжать, — насмешливо заметила Уитни. — Успокойся, Энни. Ты столько сделала для них! Они стали прекрасными людьми, твоя сестра гордилась бы тобой, но сейчас они выросли, пойми. Они должны жить собственной жизнью и учиться на собственных ошибках. Может, кто-то из них выберет супруга, который будет тебе не по нраву, но сейчас никто из них не готов к браку, даже Лиззи, хотя она достаточно взрослая. А если вдруг кто-то из них действительно сделает ужасную ошибку — такое может случиться с любым, — тебе все равно придется наблюдать за этим со стороны. Это их жизнь. Ты должна иметь свою собственную, а не цепляться за детей, удерживая их от ошибок и пытаясь жить вместо них. В этом все дело. Дети вырастают и начинают принадлежать только себе, не нам. Это ужасно. Представить себе не могу, что кто-то из моих мальчиков притащит в дом какую-нибудь разболтанную шлюху, но никуда не денешься. Выбирать будут они, а не я. Энни, ты должна иметь собственную жизнь. Ты отдала детям шестнадцать лет, теперь пришло время встать со скамейки запасных и включиться в игру. Тебе надо найти мужчину.

— Не хочу я никаких мужчин! Мне и так хорошо! Я хочу, чтобы дети были счастливы, и не буду молчать, если они начнут делать глупости.

— Ты не сможешь их остановить, — твердо заявила Уитни.

Энни, понимая ее правоту, запальчиво возразила:

— Это почему?

— Потому что у нас нет такого права. Это нанесет вред и тебе, и детям. Ты делала собственные ошибки, теперь их очередь.

— Какие это ошибки я делала? — с удивлением спросила Энни.

— Отдала им свою жизнь, — с грустью произнесла Уитни.

Энни молчала. Конечно, отдала. Но тогда нельзя было иначе. Она ни о чем не жалеет. Последние шестнадцать лет были лучшими в ее жизни, и ей трудно понять, что этот этап закончен. Пора открыть клетку и выпустить их в полет. Пусть даже Кейт окажется в другой стране…

— Не знаю, смогу ли я сидеть в сторонке и просто смотреть.

— У тебя нет выбора, — вздохнула Уитни. — Твоя работа окончена.

— Ужасно! — пробормотала Энни. — Их теперешние поступки могут повлиять на всю жизнь. С возрастом ставки растут. Насколько было легче, пока они были маленькими.

— Нет, ты просто забыла. В то время ты боялась, что делаешь что-то неправильно с чужими детьми.

— Может, и так, — с грустью согласилась Энни. — Он хороший мальчик, — сказала она о Поле. — Мне он понравился, просто я не хочу, чтобы Кейт моталась по свету и жила в Тегеране. Я не хочу ее терять.

— Ты должна доверять Кейти. Она и сама не захочет никуда уезжать. Она к вам очень привязана. Скорее всего будет жить в Нью-Йорке. Кстати, Пол живет именно здесь, и его родители тоже. Успокойся и не придумывай всякую ерунду.

В глубине души Энни сознавала, что Уитни права. Она сидела у себя на кровати, перебирая в мыслях разные аргументы, когда в комнату вошла Кейт, проводившая Пола. На лице девушки бродило мечтательное выражение. Она смущенно улыбнулась тетке. У Энни оборвалось сердце. Как сильно девочка влюблена! Когда человек так сильно влюблен, он может остаться с разбитым сердцем. Вдруг все пойдет не так, как надеется Кейти? В двадцать один год увлечение редко бывает долгим, а у Энни сжимается сердце при мысли о том, что Кейт будет страдать.

— Отличный парень, — осторожно проговорила Энни, не зная, что можно и что нельзя говорить витающей в облаках племяннице. — Такие хорошие манеры, такой умный. И очень красивый. Похоже, он неплохой человек.

— Он прекрасный человек! — воскликнула Кейт, бросаясь на его защиту.

— Ну разумеется, — спокойно согласилась Энни и решилась задеть опасную тему: — Но он воспитан совсем в другой культуре. Тебе следует об этом подумать. — Во взгляде Кейт тотчас появилась враждебность, она приготовилась к военным действиям, чего как раз опасалась Энни. Ей не хотелось портить отношения с Кейти ни ради этого молодого человека, ни ради какого-нибудь другого.

— Какая разница?! Он американец! Живет в Нью-Йорке и не собирается возвращаться в Иран, разве что в гости. Его жизнь здесь, как и моя.

— Это, конечно, хорошо. Но его взгляды могут отличаться от твоих. Его родственники не американцы. Я понимаю, ты считаешь, что это не важно, но на самом деле разница есть. Если ты выйдешь за него замуж, как вы будете воспитывать своих детей? Чего будут ждать от тебя он и его родители? Ты всегда будешь для них чужой, посторонней. Кейти, если ты относишься к нему серьезно, ты должна обо всем этом подумать. Вы выросли в разном окружении. Я очень беспокоюсь. — Энни старалась как можно более открыто высказать свои тревоги.

— Ты меня удивляешь своей нетерпимостью! Что тебя так тревожит? Что его кожа темнее моей? Да кому какое дело?!

— Разумеется, дело не в цвете кожи. Я боюсь, что его убеждения отличаются от твоих. Серьезно отличаются. Его родители могут то же самое думать о тебе.

— Это просто смешно! — с горячностью воскликнула Кейт. — У тебя самой нет мужчины. И никогда не было! Да ты живешь, как монашка! Что ты знаешь о любви? О том, как строить жизнь с другим человеком?

— Не слишком много, — со слезами на глазах признала Энни. Кейти безошибочно нанесла удар по больному месту. — Я просто хочу, чтобы ты задумалась, куда все это может завести. Это важно для отношений с любым человеком. Окружение, семейные традиции и обычаи, воспитание имеют значение, даже если двое любят друг друга. Я желаю тебе только добра.

Энни оставила без внимания остальную часть высказываний Кейт, не стала говорить, почему жила монахиней. В двадцать шесть лет она взяла на себя воспитание троих детей, а любимый мужчина бросил ее именно из-за них. И позже у нее не нашлось времени завязать серьезные отношения: школьные собрания, ортодонт, футбольные матчи… Энни постаралась свести разговор к Полу и Кейт.

— Я сделаю по-своему! — в запальчивости воскликнула Кейти.

Энни кивнула, вспомнив слова подруги, услышанные всего час назад: это их жизни, и они имеют право на собственные ошибки. Кстати, кто сказал, что отношения Кейт и Пола — ошибка? Может быть, как раз нет?..

— Я люблю тебя, Кейти, — негромко произнесла Энни; в ответ та выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью.

Ночью Энни долго лежала без сна, думая о разговоре с племянницей. Может быть, она не права и Кейти будет счастлива с Полом. В конце концов, он, похоже, хороший человек. Но достаточно ли этого?