— М-да, голубушка, знатно вы прихворнули, — с непонятным в данной ситуации весельем протянул врач. — Если ничего не делать, помереть можете.

— От насморка? — поразилась я.

— От лихорадки и отравления, — важно ответил тот и, отойдя от меня, стал копаться в своей сумке.

— Отравления?

— Вы перебрали вчера с вином, — напомнил хмуро Гелл.

— О нет, мой эньор, — заступился за меня врач, — вино здесь не при чем. Это отравление иного свойства. Люди драконова происхождения начинают болеть и слабеть, только если лишаются благодати. Мой вывод верен, эньора?

— Да-а-а, — выдохнула я, и бессильно опустилась на подушки.

Перед моим внутренним взором встало мерзкое и страшное зрелище: раздутый Блейн умирает на полу в Святилище… я спасла его, отдав свою благодать. Не значит ли это, что теперь умру я?

— Вы не умрете, — ответил на мой незаданный вопрос Гелл, и так уверенно, что я почти в это поверила. — Не дергайтесь, лежите спокойно и дышите ртом. Берегите силы.

Я послушно расслабилась в кровати и даже глаза закрыла, но тем выразительнее стало вырисовываться в воображении раздутое от яда тело… мое тело. Вот она, кара драконова! Вот оно, наказание за то, что я нагло вмешалась в дела ллары и подошла к Священному огню!

Так и знала, что тот инцидент мне аукнется!

— Я умру страшной смертью во цвете лет, так и не познав мужчину! — прошептала я в ужасе. — Какой кошмар!

— Эньора! — укоризненно протянул Гелл. — Что вы такое говорите?

— …Так и знала, что не надо было тянуть с этим, — продолжала шептать я; мне казалось, мое тело уже раздувается. — Какая унылая судьба – умереть девственницей!

— Вы не умрете!

Открыв глаза, я возмущенно посмотрела на Брадо и осведомилась тоном склочной сварливой старой девы:

— Вы можете дать гарантии, что я не умру? Вы найдете мне жениха, если я выживу?

Мужчина закатил глаза, и на подмогу ему пришел врач.

— Мы еще погуляем на вашей свадьбе, эньора, — пообещал он, склоняясь надо мной с неким пузырьком. — А теперь запрокиньте голову.

Я совершила ошибку – послушалась. Мне капнули чем-то в нос. Сначала я ничего не поняла, а потом…

Это был луковый сок, чистый луковый сок! Я резко дернулась, схватилась за нос, словно так могла помочь себе, и начала кататься на кровати. Ну все, я точно умру, ведь невозможно жить с прожженной слизистой!

— Процесс пошел, — удовлетворенно протянул врач, наблюдая за моими мучениями. — Лук – верное средство при насморке. Вот увидите, мой эньор, скоро девушке станет легче дышать.

— Что вы намерены делать дальше? — спросил Гелл.

— Девице надо выпить рвотного, чтобы вся гадость вышла, и пожевать чеснока. Еще бы хорошо натереть ее спиртом и прибавить огня.

Нос драло от лука, слезы теки ручьем, но, собрав все свои силы, я возразила:

— У меня жар, какой еще спирт? Добить хотите?

— Не спорьте, эньора, — встрял Гелл, сделав так, что пламя затанцевало вокруг меня на кровати, не трогая при этом врача. — Перед вами мастер своего дела.

— Мастер пыточных дел?

Врач рассмеялся, а вот мне стало совсем не до смеха – с такими методами лечения я точно не доживу до утра!

Я наотрез отказалась принимать рвотное. Врач попытался меня переубедить, но скоро сдался, а Брадо Гелл, явно недовольный тем, что ему приходится торчать в ночи в каморке у подозрительной сопливой девицы, заявил в третий раз, что я не умру и что этот фарс ему надоел. Сурово на меня поглядев, он сказал, что пришлет ко мне служанку, чтобы присматривала за мной, если станет хуже, и на этом все.

— Хорошо, — пробурчала я, утирая многострадальный нос.

Веселый врач, ничуть не задетый тем, что я отказалась ему довериться, пожелал мне скорейшего выздоровления и удалился вместе с эньором. На смену им пришла женщина лет сорока, полная и румяная; что-то в ее лице показалось мне знакомым.

Она назвалась Нерезой и сообщила, что будет мне прислуживать.

Пока я ошарашенно принимала тот факт, что мне будут прислуживать, Нереза подошла к выемке в стене, оставила на ней ключ от комнаты, и, развернувшись, посмотрела на меня сурово и требовательно, словно главная – она.

Я, в свою очередь, смотрела на женщину. Высокая, полная, но не толстая, и очень миловидная: кожа белая, как сметана, на щеках здоровый румянец, светлые густые волосы убраны в тяжелый узел. Почему она кажется мне знакомой? Где я видела эти карие глаза, этот крупный нос?

Ах да!

— В храме Великого Дракона я имела счастье познакомиться с прекрасной женщиной Улей, — сказала я. — Знаете такую?

Перемена была мгновенной и разительной: едва обозначенные брови Нерезы приподнялись, глаза осветились, губы раздвинулись в улыбке.

— Да, эньора, это моя сестра, — сказала она.

— Я так и поняла, вы очень похожи. — Я хотела добавить еще что-то, чтобы больше расположить к себе Нерезу, но вместо этого раскашлялась. Прокашлявшись, я просипела: — Простыла по дороге из храма.

— Сырые ветра коварны, — сказала с сочувствием Нереза. — Позволите, я поухаживаю за вами?

— А вы не будете капать мне в нос луковый сок?

— Ах, эньора! — ужаснулась женщина. — Так вот почему в комнате стоит такой запах! Кто же это додумался так мучить вас?

— Врач, — пожаловалась я.

— А-а-а, этот, — явно неодобрительно протянула Нереза. — Тогда понятно. Ничего, мы вас поставим на ноги. Для начала надо хорошо проветрить комнату.

Я чуть не расплакалась от радости, глядя на сестру неунывающей тетушки Ули. Неужели я встретила адекватного человека в Колыбели туманов, да еще и женщину, а не мужчину-задаваку?

— Эньора?.. — переспросила Нереза, обеспокоившись тем, что я странно на нее гляжу.

— Делайте, что считаете нужным, — выдохнула я и откинулась на подушки, чувствуя, что теперь-то оказалась в надежных руках.

Нереза укрыла меня одеялом и распахнула окно, чтобы прогнать луковый дух; внутрь сразу ворвался холодный ветер с дождем. Проветрив хорошенько комнату, служанка закрыла окно и достала из сундука две сорочки: в одну она меня переодела, а другую безжалостно изорвала на лоскуты, чтобы мне было, во что сморкаться.

Затем эта прекрасная женщина, чудо, посланное мне небесами, спросила, беспокоит ли меня еще что, кроме насморка, и, дернув за шнурок, вывала ту самую девицу с кислым лицом, что внешне пыталась походить на хозяйку замка, и велела ей принести можжевеловых веток, кувшин кипятка и таз.

Девица управилась быстро; как не кажется, она торопилась, потому что очень хотела поскорее лечь спать.