угодно, только не на нее. Скользил неприкаянным взглядом по узорам на обоях, по настенным часам, по обуви, аккуратно стоящей вдоль плинтуса, словно искал, за что уцепиться.

– Никит… – позвала его Диана.

Наконец он взглянул на нее.

– Прямо сейчас можете ничего не говорить. Я всё понимаю, – произнесла она, но от этих слов стало ещё муторнее.

– Прости, – выдавил он наконец.

– Вам не за что извиняться. Может, все же выпьем чаю? Давайте проходите, можете не разуваться…

Она скрылась на кухне, тут же зашумел чайник.

– Я вам клянусь, такого чая вы нигде не пробовали.

Диана старалась держаться легко и непринужденно, но по суетливым движениям, убегающему взгляду и неестественно бодрому тону, он понял – она сильно нервничает.

Он шагнул к кухне, но остановился в проеме. Диана все еще порхала от шкафчика к столу, щебеча что-то легкомысленное.

Дементьев молча, исподлобья наблюдал за ней, подбирая нужные слова и собираясь с духом. Ещё эта её болтовня мешала.

– … и вот там меня научили, как пить чай правильно. Да! Там это прямо церемония! И то, как мы чаи гоняем, для них просто извращение, – хихикнула Диана, расставляя маленькие чашечки.

Потом на миг поймала взгляд Никиты, но тут же отвернулась к столу, внезапно замолчав. Она продолжила раскладывать приборы, но уже не так быстро и суетливо. Наоборот, поза ее стала напряженной. В конце концов она бросила это дело и повернулась к нему. Горько усмехнувшись, сказала:

– Ну? Я же вижу, что вы хотите сказать. Говорите. Хотя дайте сама угадаю. Извини, Диана, я всего лишь спустил пар. Но вообще я примерный семьянин и люблю жену, так что иди нафиг. Так?

– Диана, послушай. Ты – замечательная девушка, но…

– Но я люблю жену, так что, Диана, иди к черту, – повторила она всё с той же усмешкой.

– Ты же знаешь, я так тебе никогда не скажу, но… чёрт… то, что случилось – это ошибка, да. И это, конечно, моя вина. Я не должен был… не знаю, что на меня нашло… В общем, прости.

– Думаете, сказать девушке «прости» после… после такого – это не обидно? Да это не менее оскорбительно, чем «иди к черту».

Дементьев чуть снова не извинился, но прикусил губу. Выяснять отношения уж точно не его конёк.

– К чему это «прости», Никита? – скрестив руки на груди, Диана встала напротив. – Вы сами этого хотели. Будьте же честны с собой! Иначе ничего бы не случилось. И за что вы себя вините? Вы просто на миг позволили себе быть человеком, а не роботом. А теперь снова пытаетесь закабалить себя вашими вечными «должен – не должен» и быть несчастным.

– А как иначе? Естественно, должен. И с чего ты взяла, что я – несчастный?

– Никита, я вас просто вижу. Знаете, мне как-то Славик показал видео с корпоратива трехлетней давности. Вы на этом видео тоже есть. Я сначала вас… нет, узнала, конечно, но не могла поверить, что разница всего три года. Я бы решила, что лет десять. В смысле, нет, вы не постарели, а просто… вы там какой-то сияющий, что ли. Вы прямо лучились здоровой энергией, радостью, силой. А сейчас потухли. Как человек, который глубоко несчастен. Который подавлен и задыхается. Которому нужно…

– Инна… извини, Диана, послушай, – прервал её Дементьев. – Я не совсем понимаю, к чему ты ведешь. Но это не так. Я вполне себе счастлив. Ты права, я и в самом деле люблю свою жену. А тяжелые периоды бывают у всех.

– А она вас любит? Или просто дозволяет любить себя? Требуя взамен, чтобы вы плясали под ее дудку и выполняли все пожелания? Я помню вас на турбазе год назад. Помню, как она держалась со всеми. Как смотрела на всех. Свысока! А, главное, как держалась с вами. Она вами попросту помыкала.

– Ну что за ерунду ты говоришь?

– Так и есть! Вы вокруг нее и так и сяк. Любимая, тебе не холодно? Не душно? Хочешь это? Хочешь то? И какое у нее было лицо при этом! Савельев подошел к вам тогда, поднес вино, помните? Выпить предложил за внучку, она у него родилась накануне. Вы хотели было, но ваша жена на вас так посмотрела. Ей даже говорить ничего не пришлось. И вы сразу ему такой: нет, прости, не пью. Любому нормальному мужчине такое отношение когда-нибудь да надоест. Нельзя жать пружину до бесконечности. Вот и вам надоело, даже если вы еще по привычке сопротивляетесь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Ну что за глупости…

– Так оно и есть. Я это еще тогда, на турбазе поняла. Потому что смотрела на вас и не узнавала. Вы такой на работе… а тут… А ведь вам по характеру это несвойственно, просто вы считаете, что должны, поэтому и терпите такое отношение…

– Какое такое отношение я терпел? Не придумывай. Инна тогда чувствовала себя плохо. И ей было некомфортно среди посторонних. Естественно, я должен был о ней заботиться…

– Вот видите – опять должен был. О чем и речь. Я не отрицаю, у каждого есть свои обязанности, но вы все время только должны и ничего больше.

– Даже если так, это мой выбор.

– Вот вы говорите, что счастливы, но со стороны-то виднее.

– Да ничего тебе не виднее. Со стороны видно только то, что на поверхности. А что внутри – ты понятия не имеешь. И Инну ты совсем не знаешь, но я не собираюсь обсуждать с тобой свою жену.

Она хотела возразить, но осеклась.

– Извините, я и правда тут перегнула. Но не со зла. Я просто хотела сказать, что вам нужна женщина, которая будет вас любить и ценить. Та, которая сделает вас действительно счастливым. – И снова эта пронзительная мольба в глазах.

– Мне жаль, Диана, что так вышло. Я не знаю, как мы теперь будем дальше… взаимодействовать.

Она сморгнула. Потом отвела взгляд в сторону, поджала губы и, казалось, сейчас заплачет. Но она справилась и спустя мгновение сказала почти насмешливо:

– Ну а как еще? Обычно. Будем делать вид, что ничего не произошло.

* * *

Остаток ночи Дементьев провел в номере отеля. И это была его худшая ночь. Самая долгая и самая мучительная.

В голове крутились обрывки минувшего дня: лицо Инны, Дианы, ночная дорога, чужая квартира. Но