замечая криков и слез. Таких девушек просто используют как место для слива похоти. Множество долгих и мучительных раз к ним входит мужчина и берет, имеет, овладевает, пока желание сохраняется в его чреслах. У несчастной жертвы один путь — принять ласки.

— Другого ей никто не предложит, ты права, — согласился Эритар. — И мы с тобой проведем так этот день. Будешь ждать меня здесь, а я пользоваться тобой. Иметь тебя столько раз, сколько захочу. И куда захочу, безусловно.

— Тар, — прошептала девушка, теряя силу голоса.

— Будешь умолять меня не трогать тебя, рабыня?

Беатрис почти пошла пятнами от этих слов. Смущение, возбуждение, стыд, возмущение. Кровь закипела, стало жарко. Ноги сжались, пытаясь унять пожар и желание.

— Я прошу тебя, — слабо сказала она. — Прошу не трогать…

Эритар сделал шаг от кровати, повернулся к ней спиной и пошел к дверям своей спальни.

— Хорошо, не трону.

Беатрис усилием воли заставила себя не окликать его. Она издала неправдоподобный вздох облегчения и с шумом откинулась на подушку.

Эритар дошел до дверей. Наступила тишина.

Беатрис подумала, что он действительно ушел.

— Да как же ты мог?! — возмущенно прошипела она, поворачивая голову так, чтобы разглядеть дверь.

— А что тебя не устраивает? Цепи на руках или то, что ты поверила в мой уход?

Он вернулся к ней быстрым шагом, сел на край кровати и склонился к лицу.

— Я знала, что у тебя не хватит духа покинуть меня, — сказала она, сочетая интонацию с таким выражением лица, что мужчина со сладким стоном поцеловал ее.

Оба тяжело дышали. Беатрис не сдержалась и завозилась, призывая ласкать себя.

— Буду трахать свою собственность, пока не устану, — прошептал он, касаясь ее губ при каждом звуке.

Одеяло полетело в сторону. Его сорочка, брюки, белье — все оказалось на полу почти мгновенно.

— Не называй меня собственностью, — попросила Беатрис.

— Но это так и есть, — возразил он, наслаждаясь нежностью ее кожи.

— Тогда я буду звать тебя хозяином, — издевательски выдохнула она, замечая, как скрипнул, проминаясь под его весом высокий матрас.

— Беатрис, в следующий раз я заткну тебе рот кляпом, а пока придется целовать, чтобы не слышать этого слова, которое ты даже закованная в цепи умудряешься делать унизительным и жалящим.

Он взял ее за подбородок и слился с ее губами своими. Язык проник в рот, заглушая звуки и совершая движения, от которых Беатрис издала тихий стон, расплываясь под его телом.

— Ноги раздвинешь или мне сделать это силой? — спросил он с трудом отрываясь от нее.

Беатрис молчала, отвечая лишь огромными, поплывшими от страсти глазами. Это был призыв к действию. Такое выражение лица было и в тот раз, когда он впервые связал ее по рукам и ногам и требовал подчинения. Было сложно покориться, сложно переломить себя, сказать что-то вслух. И тогда, и сейчас девушка хотела, чтобы он действовал несмотря ни на что.

— Еще раз приказываю, — рыкнул он, с наслаждением отмечая, что она не подчиняется.

Это было прекрасно, знать, что ее воля принадлежит ей. А теперь и желание — если она хочет его, то не из-за действия зелья. Стоило проверить. Эритар взял ее пальцами за сосок, отмечая, каким твердым он становится от прикосновения. Рука мягко легла на живот, устремляясь к узкой полосе темных волос. Палец легко скользнул между сомкнутых бедер. Жарко, влажно, нежно.

— Если ты не хочешь, то я отпущу, — тихий шепот коснулся мочки ее уха.

— Не отпускай, — чуть слышно выдохнула она.

В плену страсти 1

Глаза девушки распахнулись, вспыхивая. Стон был протяжным и глухим. Улавливая торжество в лице мужчины, Беатрис отвернулась вбок и закончила свой сладкий вскрик печальным всхлипом мученицы. Тар воспользовался этим, чтобы продолжить игру. Зажав ее подбородок, ладонь с силой заставила вернуться в прежнее положение.

— Твой взгляд скажет мне, что ты чувствуешь. Он не позволит лгать и изворачиваться, — шепнул мужчина, раздвигая ее ноги.

— Тар, прошу тебя, — Беатрис раскрылась раньше, чем его колено не оставило ей выбора.

— Что же ты хочешь? — его тело накрыло пленницу. — Неужели попросишь пощады, пока мы даже не начали?

— А ты пощадишь? — слабым голосом спросила она.

— Нет!

Головка его члена раздвинула влажные складки ее нежной плоти.

Беатрис часто задышала и дернула руками — неудавшаяся попытка обнять его или оттолкнуть.

— Тар, — вдохнула она, когда он погрузился в нее доставая до чувствительной точки внутри.

Член вышел почти полностью, а затем ударом устремился обратно. Эритар не смотрел на девушку под собой. Взгляд выдавал сильный прилив возбуждения. Он сжал ее предплечье, скорее всего оставляя синяки, затем рука переместилась на шею, сдавливая до нехватки воздуха. Со стоном мужчина опустился на нее своим весом, губы коснулись шеи, сознательно отпечатывая на ней поцелуй. Беатрис возмущенно вскрикнула — только не хватало настолько видимых следов страсти.

— Не нравится? Ты вообще-то моя! Думаешь, я не хочу видеть на тебе подтверждения того, что жестко трахаю?

Он скользнул губами по ее руке, а затем оставил довольно сильный след укуса ближе к локтю. Вернулся к шее, наградил еще одной болезненной лаской.

— Нравится, — вдруг прошептала она. — Еще, прошу.

— Разве ты не была против? — поинтересовался он. — Мне казалось, что я тебя насилую?

— Ты облажался с этим, Тар, — ухмыльнулась она, приподнимая уголки губ. — У нас же взаимное желание.

«Продолжай так думать, легче примешь то, как сильно хочешь меня», — мелькнула торжествующая мысль.

— Мне кажется, что ты не поэтому стонешь подо мной как сучка, — холодно заметил он вслух. — Думаю, что дело еще в чем-то. Вероятнее всего, в цепях, которые ты обожаешь чувствовать на себе. Или в моем члене, который будет трахать тебя, даже если ты решишься умолять всерьез. А еще в том, как я ласкаю тебя. Жестко, сильно, на грани боли. Тебе нужна власть, чтобы кончить. Нужно отпустить контроль и лишиться сил. Вот что нужно для того, чтобы ты кричала и стонала мое имя.

— Тар, — прошептала она, уводя взгляд куда-то вдаль. — Не называй меня так.

— Сучкой? — переспросил он, продолжая врываться в нее. На этом слове напор стал сильнее. — А почему у тебя от этого слова твое тело так сладко обхватывает меня? Почему ты делаешься такой тугой и приятной, когда я обзываю тебя?

— Не знаю, — прошептала она.

— То есть как говорить мне гадости, так ты можешь, а как честно ответить, что тебя возбуждает…

— Да! — вскрикнула она, изгибаясь, чтобы принять новый сильный удар его плоти. — Меня возбуждает!

Это признание заставило его двигаться быстрее. Дыхание стало коротким и резким.

— На