Приведенные примеры наглядно показывают, что одной из сфер интересов государя была артиллерия. Это не могло не сказаться на военном производстве Пушечного двора. Увлечение царя «верховой стрельбой» для борьбы с укреплениями бастионного типа и полковыми пушками позже привело к тому, что в государственной литейной был массово налажен выпуск осадных мортир и орудий для полков «нового строя».

Подобных сведений о выпуске тяжелой артиллерии в первые годы правления царя Алексея Михайловича не сохранилось. «Соляной бунт» 1648 г., прокатившийся по Москве, несомненно, повлиял на производительность: в ходе бунта, как известно, был убит главный руководитель пушечного производства, начальник Пушкарского приказа Юрий Тихонович Траханиотов.

На Пушечном дворе главным литейщиком оставался Ганс Фальк – самый высокооплачиваемый специалист. Если к началу 40-х гг. XVII в. его постоянный оклад равнялся около 30 руб. в год, то с учетом дополнительных вознаграждений, экстраординарных и единовременных пособий, которые полагались ему за интенсивную работу, общая сумма доходила до 50 руб. в месяц!

Согласно записям Пушкарского приказа, в 1653 г. только за август месяц «пушечному и колокольному мастеру Ивану Фальку» дано «20 рублев». Оплата работы производилась вместе с другими иноземцами, работавшими в Пушкарском приказе (зелейным, селитреным, городовым мастерам, толмачам). Архивная «Книга приходная Пушкарского приказу» 1652–1653 гг. отмечает некоторые моменты помесячных выплат жалованья, в том числе и немецкому мастеру, однако выделить долю мастера среди общих выплат невозможно[152].

На следующий, 1654 г. Фальку вместе с помощником и переводчиком было выплачено 660 руб. Львиная доля из этих денег полагалась именно немецкому мастеру. По большим размерам жалованья четко видно, как высоко ценило Фалька русское правительство.

Первые сведения о литье при Алексее Михайловиче осадных орудий относятся к 1651 г., когда литейщик Давыд Кондратьев делает форму для пищали «Юнак». Однако отливка у опытного мастера не получилась. В деле из собрания академика И. X. Гамеля (Архив СПбИИ РАН) сохранился ответ мастера на допросе: «А пушечной мастер Давыд Кондратьев сказал: наряд де болшой и середней и малой и верховые пушки он, Давыд, льет сам, и травы де и слова на пищалех положит таковых, что Иван Фалька, а пищаль де Юнак не вылилася у нево волею Божиею. Да и не у одного де у нево то бывает, что колокол и пушка не выльетца и переливают в другоряд…»[153] Запись, несмотря на лаконичность фраз, сообщает о многом. В документе определенно говорится о производстве до 1651 г. (очевидно, со времен Михаила Федоровича) большого, среднего и полкового наряда. Далее Д. Кондратьев признается, что орудия отливались по образцу немецкого мастера Ганса Фалька. Наконец, в документе сообщается, что не всегда пушки удачно выливались с первого раза. Работы над пищалью «Юнак» были переданы Гансу Фальку. 21 сентября того же года немецкий литейщик просил прислать на Пушечный двор для формовки крупнокалиберной пищали «лошединого свежего калу… тот де лошединый кал свежий прежде сего им давали с оргамачей конюшни»[154]. Мы не знаем, чем закончилась история, но в поздних описях пищаль «Юнак» отсутствует.

Поразительно, но факт: с 1651 по 1668 г. нет никаких данных о производстве на Пушечном дворе проломных пищалей калибром от 15 фунтов и выше! Основные осады происходили в 1654–1659 гг., но в них использовался наряд, собранный из орудий конца XVI – первой половины XVII в.

В 1669 г. мастер Харитон Иванов отлил «пищаль Кречет ядром пуд 10 гривенок, длиною 8 аршин»[155].50-фунтовое орудие весом 581 пуд 33 фунта стало первой крупной картауной калибром свыше 40 фунтов, отлитой на Пушечном дворе с начала царствования Алексея Михайловича.

Лафет к «Кречету» стали делать только в 1684 г.: «На Пушечной двор по росписи за рукою головы Василья Долматова и на ней по помете дьяка Федора Волкова на дело пушечных станков к болшой пушке «Кречету», да к 3-м малым, прутового железа 100 пуд»[156].

В 1670 г. выдающийся мастер Мартьян Осипов создал самую крупную «проломную» пищаль под именем «Единорог». В архивной «Тетради записной всяким делам» Пушкарского приказа отмечено, что Осипов «вылил пищаль большую Единорог… ядром пуд 30 фунтов»[157]. Орудие прошло обязательную процедуру проверки – «прострел»: «Для опыту была стрелба и на стрелбе устояла в целости»[158]. Изображение единорога расположено на правой стороне ствола. Цапфы выполнены с декоративной маской сатира[159]. На казенной части размещено изображение двуглавого орла с тремя коронами и подпись: «Божиею милостию повелением самодержавного великого государя царя и великого княза Алексея Михайловича всея Великия и Малыя и Бельш России самодержца в 25-е лето благочестивые и Богом хранимые державы царства его в славном и преименитом царствующем граде Москве лета 7178 вылита сия пушка весом 779 пудов, ядро без четверти 2 пуда. Единорог яблоко держит, пушка ядро пусти, яблоко ядром умертви и Ирода супостата победи», ниже: «Лил сию пушку пушечной мастер Мартьян Осипов». На торели изображена сцена скоморохов с медведями. Винград, как и на большинстве осиповских крупных орудий, выполнен в виде шара с горошинами.

Ствол «Единорога» более 7 м (10 аршин), масса —12 467 кг (779 пудов), ядро калибром 220 мм (70 фунтов = 28 кг)[160].

Гигантский красавец «Единорог» превосходил самую крупную чоховскую пищаль «Инрог» времен Ивана Грозного:

Пищаль «Единорог» 1670 г.

Как видим из сравнения, «Единорог» 1670 г. значительно отличается от своего собрата 1577 г. размерами: он на 42 % тяжелее и на 30 % длиннее. Два «Единорога» ничем не уступают друг другу по количеству декоративных украшений. Но к тому времени чоховский «Инрог» был в руках поляков и стоял на вооружении Эльбинга.