Дело в том, что в это время в Европе меняется тактика взятия крепостей – тяжелые, громоздкие картауны в осадах постепенно уступают свое место крупнокалиберным мортирам, которые вызывали пожары и уничтожали живую силу и постройки внутри стен. Реляция об осаде Риги в 1656 г. особо отметила ужасающие действия именно русских верховых пушек, которые, помимо гранат, вызывающих разрушения, могли выстреливать «дробленый камень» размером с кулак, и это «облако камней после выстрела могло накрыть стоящее в поле войско»[710].

По документам Пушкарского приказа, с 1650-х гг. наблюдается массовая отливка партий осадных мортир калибром в 1–3 пуда (16–48 кг). Война 1654–1667 гг., в которой борьба с укреплениями бастионного типа потребовала большого количества орудий навесного огня, способных вызывать разрушения и пожары за бастионами, вызвала интерес правительства к «верховым пушкам». Огромные гранаты весом в 1–3 пуда, начиненные порохом, «огненными смесями» и бочками с ядрами и камнями, были эффективным средством для борьбы с артиллерийским позициями и живой силой противника.

Воеводские корпуса, действовавшие на протяжении 1660-х гг. на Литве и Украине, получают тяжелые мортиры с комплектами (по 100–150 шт.) разрывных и зажигательных гранат (как пример – осады Конотопа, Старого Быкова, Ляхович, Копыси, Чернигова, Чигирина). В царских наказах и инструкциях воеводам неоднократно подчеркивалась важность «стращания» осадных сидельцев массированным огнем мортир. Воеводы, фактически дублируя наказы «младшим» воеводам, также подчеркивали, что во время осады необходимо «стращать и из пушек стрелять гранатами и огнеными ядрами, чтоб город добыть без крови»[711].

С 1656 по 1673 г. осадные «проломные» пищали не перебрасывались на театр боевых действий. Осада Старого Быхова, Конотопа, Ляхович – крепостей бастионного типа – происходила с применением орудий калибром до 10–15 фунтов и мортир. Вместо отдельного огнестрельного наряда формируются батареи, в которых присутствуют офицеры-огнестрелыцики и «гранатных дел мастера». Наличие специальных подразделений с «огнестрельной стрельбы мастерами» в воеводских армиях можно назвать в своем роде предтечами «бомбардирских рот» времен Петра.

Даже пехотные части, солдатские и стрелецкие полки оснащаются не менее чем одной мортирой калибром в 2 пуда. Включение «верховых пушек» в состав полковой артиллерии можно назвать уникальным явлением в истории военного дела.

Конечно, автор отдает себе отчет в том, что в книге некоторые моменты бомбардологии остались в стороне. Все же невозможно в одной монографии охватить все аспекты истории артиллерии XVII в. Охват большого объема исследования все же возможен только при работе целого авторского коллектива из специалистов по бомбардологии. Так, в многотомной «Истории отечественной артиллерии» раздел по XIV–XVII вв. в 1959 г. в первой книге писал коллектив авторов из 5 сотрудников Научно-исследовательского института № 1. Но в целом данное исследование можно назвать слишком поверхностным, не лишенным идеологической составляющей. В то же время этот труд является единственным обобщающим исследованием по бомбардологии. А для серьезного масштабного исследования, охватывающего не менее семи архивов России (ОР РНБ, АСПбИИ РАН, РГА ВМФ, АВИМАИВиВС, ОР РГБ, ОПИ и ОР ГИМ, РГАДА), необходимо создание целого авторского коллектива из профессиональных историков, специалистов по военному делу допетровской Руси.

Тем не менее в своей книге я постарался осветить основные вопросы, связанные с производством, классификацией и боевым применением русского огнестрельного наряда. Насколько это получилось – судить читателю.