Военные трофеи. Беспощадно вырезанные патрульные отряды. Группы из нескольких человек, ехавших навстречу гибели, даже не подозревая, что условия игры изменились. Они больше не гоняют немногочисленных варваров прочь от границы. Теперь за ними охотятся организованные дружины. Для чего? Чтобы жаловать кольца слугам? Нет, здесь что-то другое. Что-то настолько важное, что был послан наемник убить меня.

– Я что-то не так сказала, госпожа?

Опомнившись, я снова увидела перед собой Астер. Она ждала моего ответа, закусив губу.

Неожиданно прозвучавший голос заставил нас обеих вздрогнуть.

– Дверь у вас открыта нараспашку. Сколько, интересно, нужно времени на то, чтобы отдать пару башмаков?

Мы с Астер не заметили, как подошел Каден. Он остановился в дверях, сурово глядя на девочку.

– Немного, – выдохнула она, – но я только что пришла сюда. Правда. Я не болтала.

Она просочилась за спиной у Кадена, перепуганная, словно мышь, за которой гонится кошка, только эхо ее удаляющихся шагов в коридоре донеслось до нас. Каден улыбнулся.

– Ты ее спугнул. Тебе полагается быть таким грозным? – спросила я.

Удивленно подняв брови, он посмотрел на мои руки.

– Это не я держу меч.

Закрыв за собой дверь, Каден прошел по комнате, поставил на сундук фляжку и корзинку.

– Я принес поесть, так что тебе не придется спускаться в зал к общей трапезе. Поешь, оденься и пойдем. Комизар нас ожидает.

– Одеться? Во что?

Каден посмотрел на рубище из мешковины, скомканное на полу.

– Нет, – сказала я. – Я надену твою рубашку и твои штаны.

– Я переговорю с ним, Лия, обещаю. Но сейчас я просто делаю, что…

– Он сказал, что я должна заслужить такую роскошь, как одежда, но не сказал, как. Я сражусь с тобой за эти вещи, – дразня его, я помахала мечом, описав в воздухе несколько кругов.

Каден замотал головой.

– Нет, Лия. Это не игрушка. Ни к чему хорошему это не приведет, только поранишься. Положи, – он разговаривал со мной, будто я была Астер, дитя, не сознающее последствий. Нет, хуже, он разговаривал со мной, как с пустоголовой принцессой, которая вообще ничего не соображает. Его голос звучал властно, снисходительно, в нем было больше венданского, чем когда-либо раньше. У меня в висках застучала кровь.

– Мне и раньше доводилось махать палкой, – заявила я. – Что еще нужно уметь?

Сжав губы и широко раскрыв глаза, я посмотрела на меч удивленно, точно в первый раз.

– А это рукоять, верно? – продолжала я, трогая деревянное перекрестье. – Я играла таким со своими братьями, когда была маленькой.

Я оглянулась на него и с вызовом подняла голову.

– Струсил?

Каден усмехнулся.

– Я тебя предупредил. – Он потянулся за вторым прислоненным к стене мечом, но тут я сделала выпад, ударив его в икру.

– Что ты делаешь? – вскрикнул Каден, морщась. Он прыгал на одной ноге, поджав раненую. – Мы же еще не начали!

– Нет, начали! Ты первый начал, несколько месяцев тому назад! – И я снова сделала выпад, нанеся удар по той же ноге сбоку. Каден схватил второй меч и выставил вперед, защищаясь. Он прихрамывал, морщась от непритворной боли.

– Ты не можешь просто…

– Позволь мне кое-что объяснить тебе, Каден! – я кружила вокруг него. Он поворачивался неуклюже из-за больной ноги, пытаясь держать меня в поле зрения. – Будь у меня настоящий меч, ты уже истек бы кровью. Ты начал бы слабеть, да и вообще вряд ли еще держался бы на ногах, потому что своим вторым ударом я рассекла бы тебе икроножные мышцы и сухожилия и вскрыла крупные сосуды. Все, что мне нужно теперь делать, это заставлять тебя двигаться – и с каждым ударом сердца ты терял бы кровь, пока не упал без чувств. Это случилось бы примерно сейчас.

Каден, моргая, растирал икру и одновременно удерживал меч, готовый отразить другие мои удары.

– Проклятье, Лия!

– Видишь ли, Каден, я, возможно, приврала немного. Вероятно, я была не совсем уж ребенком, когда в последний раз держала такую палочку в руках, и, вероятно, я с ней не просто играла. Не исключено, что братья научили меня играть нечестно, добиваясь преимущества. Может, они научили меня понимать, в чем моя слабость и в чем сила. Я понимаю, что вряд ли одержу полную победу над таким, как ты, зато легко смогу побить тебя по-другому. И, кажется мне, уже побила.

– Пока нет, – и он рванулся вперед, нанося быстрые удары, от которых я умудрилась увертываться, пока он не загнал меня в угол. Схватив меня за руку, в которой я держала меч, он пригвоздил ее к стене и навис надо мной, тяжело дыша. – А теперь преимущество у меня. – Он смотрел на меня сверху вниз, и его дыхание постепенно выравнивалось.

– Нет, – я стояла на своем. – К этому времени ты уже истек кровью. Ты мертв.

Он вгрызался взглядом в мое лицо, губы. Его дыхание обжигало мне щеку.

– Пока еще нет, – прошептал он.

– Я надеваю твою рубаху и штаны или нет?

Он со свистом втянул воздух сквозь сжатые зубы. Потом выпустил мою руку и, хромая, побрел к стоящему в углу стулу.

– Не так уж сильно я тебя ударила, – заметила я.

– Несильно? – он сел и закатал штанину. Чуть повыше сапога уже образовалась шишка с куриное яйцо. Я присела и осмотрела ее. Вид у нее был нехороший. Мой удар оказался намного сильнее, чем я рассчитывала.

– Каден, я… – я вскинула голову и смотрела на него, не находя слов.

– Ты все объяснила, – вздохнул он.

И все же я не была до конца уверена, что он понял, почему я пришла в ярость или почему напала. Дело было не в одежде.

– Каден, я в плену в городе, где тысячи людей ненавидят меня и таких, как я. Вчера Комизар унизил меня перед всем вашим Советом. Но от тебя подобное отношение я вынести не могу. Ты так до сих пор ничего про меня и не понял? Да, принцессы кое-что умеют, не только хлопать ресницами. Ты – все, что у меня здесь есть. Мой единственный союзник.

Услыхав слово союзник, Каден прищурил глаза.

– А как же Рейф?

– Он-то тут при чем? Этот коварный сообщник принца, пожалуй, больше других хотел бы видеть меня мертвой – его принц предает мое государство, предлагая союз твоему, а Рейф, помогая устроить эту сделку, преследует собственную выгоду. Все, что, как мне казалось, между нами было, осталось там. В прошлом. Для меня он тоже временное развлечение, романчик – и уж никак не союзник. Если здраво рассудить, он для меня – только досадная помеха.

Каден долго изучал мое лицо и наконец улыбнулся.

– А ты судишь и впрямь на удивление здраво.

Я опустила глаза – опухоль на его ноге надувалась на глазах.